Алекс Войд
Шрифт:
— А разве я сейчас на свободе? — беззаботно произнёс я, перекинув ногу через ногу. — Я и так уже в четырёх стенах.
Видите ли, шутить мне нельзя! Что же мне теперь делать? Может быть, мне ещё и дышать запретят, чтобы стать идеальным заключённым? Лежать без движения и медленно гнить.
Дверь захлопнулась, и я осознал, что дополнительный срок меня не волнует. Какая разница, насколько дольше или короче? Тюрьма так тюрьма! Придётся привыкать звать её домом. Может быть, каждый год или даже каждый месяц буду пытаться сбежать. Это звучит даже забавно. Пускай вешают на меня года —
— Алёша? — произнёс я вслух, скривив губы от удивления.
Он что, нашёл меня и приехал навестить? В этой металлической коробке больше сочувствия, чем у этих зверей, которые сегодня оставили меня без еды. Видите ли, я сам виноват в желании сбежать. Но кто бы не хотел? Любой нормальный человек мечтает о свободе. Где тут моя вина?
Не услышав шагов конвоира, который должен был сопровождать посетителя после обыска, я вскочил с кровати и подошёл к двери. Мой металлический спаситель открыл дверь и помахал мне рукой.
— Хозяин, пора отсюда уносить ноги! — объявил он.
Я не стал задавать лишних вопросов о том, как он сюда проник, ведь мы не в дурацких фильмах, где герои перед лицом смерти начинают вести бесконечные диалоги. Я не спрашивал: «Алёша, что ты сделал со стражниками?». Мне всё равно. Главное — я вижу цель и не вижу препятствий. Без слов выбежал в коридор и даже обогнал робота на пути к выходу.
Правда, по дроге я наткнулся на трёх конвоиров. У одного из них в заднице торчали листья салата с грядки, у другого голова была покрыта ошмётками тыквы, а у третьего из ноздри торчала молодая морковка. Они словно вышли из картины какого-то современного художника, ведь сегодня обычно рисуют какую-то чепуху. Времена классики прошли, увы! Каков мир, таковы и его творения.
При выходе на улицу я увидел в приёмном окне рожу еще одного стражника. Он валялся в жёстком отрубе, и из окна выпирала только его голова, на лысине которой был нарисован мужской половой орган при помощи свекольного сока. Явно, Алёша постарался добавить красок в тюремное учреждение, и у него это получилось. Повезло, конечно, что подмогу никто не успел позвать, иначе был бы трындец.
Мы свернули на соседнюю улицу и помчались по переулкам, остановившись только тогда, когда миновали этот районный центр и притаились в кукурузном поле. Я тяжело дышал после такой сумасшедшей пробежки, но был счастлив, потому что здесь нас точно никто не найдёт. А что будет дальше — это уже совсем другой вопрос.
— Алeша, а я тебе говорил, что я тебя люблю? — я повернул к роботу голову.
— Нет, хозяин, — помотал тот башкой. — А что?
— Вот и не жди, что скажу, — съязвил я. — Но если честно, то никогда не был так рад тебя видеть, как сейчас, — всё же признался я в конце. — Только объясни мне, откуда у тебя овощи и зачем ты устроил цирк с этими конвоирами?
— Я своровал овощи в огороде, — беззаботно ответил медный тазик. — А потом решил повеселиться в тюрьме, чтобы вас порадовать, ведь там всё так уныло.
— Но воровать это плохо, — заметил я.
— Ага, как и бить тыквой по голове, —
— Ладно, если так надо было поступить ради моего освобождения, то всё прощаю, — я похлопал его по плечу. — Мне столько надо тебе рассказать…
— Да, я уже всё знаю, — перебил меня Алёша. — Я вытащил тебя из тюрьмы, ведь выяснил, почему тебя туда засунули. В таких посёлках новости быстро разносятся. Тебя обвиняют в убийстве компаньона по деловой сделке. И твои родители сменили номера телефонов, так что скорее всего ты в своей камере наматывал сопельки на кулак, когда понял, что больше никогда не увидишь свободу и папкины деньги, — подшутил он.
— Почему ты так уверенно говоришь о том, что меня обвиняют, а не о том, что я убил Вадима Глебовича? — спросил я из любопытства. — Неужели думаешь, что я не мог на это пойти?
— Конечно, — кивнул робот. — Ты не гений, хозяин, извини за прямоту, но и не глупый. Ты бы никогда не убил человека, когда тебя ждёт богатство. Ты ценишь деньги больше эмоций. Если бы и мочканул Вадима, то после завершения сделки.
Я был в шоке и не знал даже, что сказать. С одной стороны, было приятно, что мой механический помощник верит в мою невиновность и даже понимает отсутствие мотива для преступления. С другой стороны, обидно, что он допускает возможность убийства ради денег. Как он меня вообще воспринимает?
— То есть ты считаешь, что я бы убил дядю князя после сделки? — недовольно спросил я.
— Нет, — спокойно ответил медный паразит. — У тебя не было нужды в этом; у твоего отца достаточно денег.
Интересное рассуждение… Мой робот считает всех людей корыстными и способными на убийство ради денег? Было бы интересно разобраться в его логике. Но нам нужно двигаться дальше; я пропустил обед и хочу поесть.
Я сорвал несколько початков кукурузы и принялся есть их сырыми, так как выбора не было.
— Алёша, получается ты звонил моим родителям и они тоже не брали трубку? — спросил я с набитым ртом.
— Ага, — кивнул он.
— Набери моему другу Роберту, — попросил его.
Робот исполнил моё пожелание и набрал на своём встроенном экране номер. Звонок пошёл, я вытер пот рукой и старался обдумать, как лучше всего начать разговор.
— Что тебе нужно, паразит медный? — раздался голос Роберта, когда трубку на том конце подняли, но, разумеется, он говорил по-английски.
— Это не я звонил тебе, умник хренов, — с сарказмом произнёс Алёша. — Мой хозяин хочет с тобой поговорить.
— Алло, Роберт, — я припал к экрану лицом, — выручай, дружище! Я сейчас в Российской империи и у меня неприятности. У меня нет денег и я в бегах. Ты не мог бы отправить кого-нибудь из своих подчинённых на частном самолёте сюда? Чтобы он забрал меня?
— В бегах? — удивился друг. — Стоп, Алекс, частные самолёты тоже проверяются службой при пересечении границы. Так что если ты в бегах, то извини, помочь ничем не могу. И почему у тебя нет денег? Попроси у родителей.
— Я не могу с ними связаться в данный момент, — ответил я. — Надежда только на тебя!