Александр Блок в воспоминаниях современников. Том 1

Коллектив авторов

ного Сашиного свойства. Саша всегда становился совер-

176

шенно равнодушным, как только видел, что я отхожу от

него, что пришла какая-нибудь влюбленность. Так и тут.

Он пальцем не пошевелил бы, чтобы удержать. Рта не

открыл бы. Разве только для того, чтобы холодно и же­

стоко, как один он умел, язвить уничтожающими насмеш­

ками, нелестными характеристиками моих поступков, их

мотивов, меня самой и моей менделеевской семьи

на

придачу.

Поэтому когда явился секундант Кобылинский, я мо­

ментально и энергично, как умею в критические минуты,

решила, что сама должна расхлебывать заваренную мною

кашу. Прежде всего я спутала ему все карты и с само­

го начала испортила все дело.

А. Белый говорит 48, что приехал Кобылинский в день

отъезда Александры Андреевны, т. е. 10 августа (судя по

дневнику М. А. Бекетовой). Может быть, этого я не по­

мню, хотя прекрасно помню все дальнейшее. Мы были с

Сашей одни в Шахматове. День был дождливый, осенний.

Мы любили гулять в такие дни. Возвращались с Мали­

новой горы и из Прасолова, из великолепия осеннего зо­

лота, промокшие до колен в высоких лесных травах.

Подымаемся в саду по дорожке, от пруда, и видим в

стеклянную дверь балкона, что по столовой кто-то ходит

взад и вперед. Скоро узнаем и уже догадываемся.

Саша, как всегда, спокоен и охотно идет навстре­

чу всему х у д ш е м у , — это уж его специальность! Но я

решила взять дело в свои руки и повернуть все по-свое­

му, не успели мы еще подняться на балкон. Встречаю Ко-

былинского непринужденно и весело, радушной хозяй­

кой. На его попытку сохранить официальный тон и по­

просить немедленного разговора с Сашей наедине, шутя,

но настолько властно, что он тут же сбивается с тона,

спрашиваю, что же это за секреты? У нас друг от друга

секретов нет, прошу говорить при мне. И настолько в

этом был силен мой внутренний напор, что он начинает

говорить при мне (секундант-то!). Ну, все испорчено.

Я сейчас же пристыдила его, что он взялся за такое

бессмысленное дело. Но говорить надо долго, и он устал,

и мы, давайте сначала пообедаем!

Быстро мы с Сашей меняем наши промокшие платья.

Ну, а за обедом уж было пустяшным делом пустить в

ход улыбки и «очей немые разговоры» 4 9 , — к этому вре­

мени я хорошо научилась ими владеть и знала их дей­

ствие. К концу обеда мой Лев Львович сидел уже

177

совсем прирученный, и весь вопрос о дуэли был решен...

за чаем. Расстались мы все большими друзьями.

Пришедшая зима 1906—1907

года нашла меня совер­

шенно подготовленной к ее очарованиям, ее «маскам»,

«снежным кострам» 50, легкой любовной игре, опутавшей

и закружившей всех нас. Мы не ломались, нет, упа­

си господь! Мы просто и искренно все в эту зиму жили

не глубокими, основными жизненными слоями души, а ее

каким-то легким хмелем. Если не ясно для постороннего

говорит об этом «Снежная маска», то чудесно рассказана

наша зима В. П. Веригиной в ее воспоминаниях о Бло­

ке. <...>

Не удивляйтесь, уважаемый читатель, умилению и ли­

ризму при воспоминании об этих нескольких зимних ме­

с я ц а х , — потом было много и трудного и горького и в

«изменах» и в добродетельных годах (и такие были!). Но

эта зима была какая-то передышка, какая-то жизнь вне

жизни. И как же не быть ей благодарной, не попытаться

и в вас, читатель, вызвать незабываемый ее облик, что­

бы, читая и «Снежную маску», и другие стихи той зимы,

вы бы развеяли по всему нашему Петербургу эти снеж­

ные чары и видели закруженными пургой всех спутни­

ков и спутниц Блока. <...>

<ОТДЕЛЬНЫЕ НАБРОСКИ>

<1>

Послушать критиков, даже самых умных, выходит

так: не Блок, а какой-то насупившийся гимназист VIII

класса, мрачно ковыряя в носу, решает свое «мировоззре­

ние»: с народниками он или с марксистами... Они

как будто забывают, что когда — в науке ли, в искус­

стве ли — находит ученый или поэт новое, оно неведомо

и ему самому, как и всем. Думал об одном, решал что-

то из знакомого, из уже существующего, а вышло небы­

валое, новое. И приходит это новое путями далеко

еще не исследованными, вовсе не укладывающимися

в концепцию «умного восьмиклассника», решающего

удачно труднейшие задачи, в которую наперебой стремят­

ся критики засунуть всякого поэта, желая его «по­

хвалить». Творческие пути используют подсознательное

178

в той же мере, как и сознательное м ы ш л е н и е , — даже

в науке.

Мне не надо выходить из семейных воспоминаний,

чтобы вспомнить разительный пример. Да, созданию Пе­

риодической системы предшествовала десятилетняя рабо­