Александр дюма из парижа в астрахань свежие впечат (Владимир Ишечкин) / Проза.ру
Шрифт:
В период своего могущества Хоум часто просил, или чтобы его мне представили, или чтобы я поприсутствовал на его сеансах; ни в том, ни в другом я никак не мог пойти ему навстречу не потому, что не испытывал большого соблазна, а по причине моей непрерывной работы; я даже слышать не хотел о знаменитом иллюзионисте, когда один из моих добрых друзей, вернее, два моих добрых приятеля - граф де Сансийон и Делааж пришли повидаться со мной и сказали:
– Завтра, кстати, везем вас к Хоуму.
Дорогие
Что касается Делаажа, то вы его знаете, не так ли? Он автор многих книг в области оккультных наук; его книги вызвали в свете легкий шум.
Итак, Сансийон и Делааж сказали мне: «Завтра берем вас к Хоуму».
– Приходите с ним обедать ко мне, - ответил я.
Предпочитаю такую меру защиты; как все великие труженики, ничего так не боюсь, как риска выбиться из колеи в течение дня, что, впрочем, не мешает мне выбиваться из нее 50-60 раз в день; выходит, самое рациональное - регулярно обедать: обильно или скромно, с удовольствием или без, долго или наскоро; обычно за столом мне представляют того, кого мне хотят представить и кого устраивает такая форма приема. Именно с этой целью я позволяю распространяться моей репутации отменного повара.
Сансийон, Делааж и Хоум прибыли-таки ко мне на следующий день в 6.30, и знакомство состоялось за крепким бульоном - консоме, рецепт которого я вам на днях сообщу. Поскольку я совсем не хотел говорить с Хоумом о его прошлом триумфе в городе и при дворе из боязни, что сознание нынешней беспомощности скажется на его пищеварении, направил разговор на главу о его путешествиях, и он вспоминал о Риме, Неаполе и Флоренции. Он рассказал мне тогда, как познакомился в Риме с графом и графиней Кушелевыми, как был помолвлен с сестрой жены графа; потом он добавил застенчиво, что граф и графиня, прознав, что он едет обедать ко мне, объявили ему свое желание познакомиться со мной.
– Пусть граф и графиня Кушелевы окажут честь отобедать у меня, - ответил я, верный своим принципам, - и я познакомлюсь с ними, как познакомился с вами.
– Не будет ли более учтиво для вас пригласить их лично?
– Прекрасно; мне было бы лестно быть представленным в отеле Т р е х И м п е р а т о р о в завтра.
– А почему не сегодня вечером?
– Потому что сегодня мы с вами расстанемся, очень надеюсь, не раньше 11 часов или в полночь.
– Это лучшее время для визита к графу и графине, которые ложатся только в 6 часов утра; нам можно появиться у них и в 11 часов, и в полночь; отсюда - возможность сегодня не расставаться. Я повернулся к Делаажу,
– Этим вечером мы представляем месье де Сансийона, - добавил Хоум, - и одним камнем поразим две цели.
Я не стал интересоваться, какой из них меня считали, первой или второй; я принял предложение. В тот же вечер нас представили графу и графине.
Я вышел из отеля Т р е х и м п е р а т о р о в в 5 часов утра, раз и навсегда обещая себе больше не посещать места, откуда выходишь в такое время. Я вернулся туда же на следующий день и вышел в 6 часов. Вернулся и на послезавтра и вышел оттуда в 7 часов утра. Конечно, в этом колдовском салоне были Сивори, играющий на скрипке, Ашер, играющий на фортепьяно, и Меpи, который рассказывал. Но все это не двигало вперед мои романы. Я не возвращался к ним трое суток.
На третий день за мной прислали экипаж; Хоуму и Сансийону было поручено схватить меня за шиворот и доставить, хочешь - не хочешь, в отель Т р е х И м п е р а т о р о в. Я не сомневался в провале этой затеи и решил организовать оборону по типу Трои или Севастополя. Но человек слаб: я вздохнул и последовал за двумя моими жандармами.
Мимоходом отметим факт, способный показать, что Хоум не лишился своего могущества настолько, насколько нравится ему об этом говорить. Мы ехали вниз по Амстердамской улице в пароконной коляске; Сансийон и я сидели на заднем, а Хоум – на переднем сиденье. Вдруг услышали шум, как если бы за нами двинулась громовая колесница. Я привстал и посмотрел назад. Некий обыватель, чья лошадь - все возможно – бешено понесла, вихрем летел по Амстердамской, угрожая таранить нас. Я крикнул нашему кучеру:
– Вправо, вправо!
Беря вправо, он избегал столкновения. Но он не мог понять, в чем дело, и крик мой становился все громче.
– Ничего не бойтесь, - спокойно ободрил Хоум, - вы со мной.
Он еще не окончил этой заверительной фразы, как обыватель зацепил наше заднее колесо и развернул нас - экипаж, лошадей и кучера - в сторону, диаметрально противоположную направлению нашего движения. Наступил тревожный момент взглянуть с полуоборота направо; затем, убедившись, что Хоум, Сансийон, экипаж, кони, кучер и я целы и невредимы, я повернулся посмотреть, что сталось с обывателем.
Он низвергся на левый тротуар, его лошадь лежала четырьмя подковами вверх, кучер без сознания простерся на мостовой. Мы же легко отделались: ни единой царапины.
Мы прибыли-таки в отель Т р е х И м п е р а т о р о в. Вечер проходил очень живо, как никогда прежде. С моим появлением граф и графиня встали, подошли ко мне, усадили меня в кресло, сами уселись справа и слева от меня.
– Месье Дюма, - обратился ко мне граф, - мы заметили, что для вас утомительно возвращаться к себе в шесть часов утра.