Александр II
Шрифт:
Впереди Николая Григорьевича идут поручик Узунов с белым флагом, сделанным наспех из льняного полотенца, расшитого петухами, и унтер-офицер с сигнальной трубой.
Генерал внешне спокоен. Он думает о том, какие беды причинила защитникам перевала и эта батарея, и эти турецкие солдаты. Дай им сейчас волю, с какой радостью они люто казнят Столетова и его спутников…
Ещё одна мысль не покидала Николая Григорьевича. А вдруг Хаджи-Осман-паша откажется сложить оружие? Сколько же поляжет русских солдат при штурме Лысой горы! Ведь под
– Стоян Андреевич, – позвал Столетов поручика Узунова, – капитан Николов говорил, у вас в Систово невеста?
Поручик замедлил шаг, почувствовал, что краснеет.
– Ваше превосходительство, капитан Николов сказал правду, но я ещё не получил согласия графини Росицы.
– Когда мы возвратимся в ополчение, я предоставлю вам отпуск для поездки в Систово.
– Благодарю, ваше превосходительство.
Стоян хотел сказать о том, что он обязан побывать и на родине Асена. Там должны знать, как погиб их земляк.
Шагавшие впереди турецкие офицеры вдруг остановились, вытянулись. Перед ними стоял худой, одетый в генеральскую форму, совсем не старый турок с ястребиным носом и лицом, наполовину заросшим смоляной бородой. Его зоркие глаза пронзительно смотрели на русского генерала. И ещё Стоян заметил, что русских парламентёров окружает плотная стена турок с гневными лицами, готовых по первому знаку броситься на них.
– Передайте, – сказал Столетов, – я уполномочен генералом Скобелевым предложить вам условия почётной капитуляции.
Дождался, пока сопровождавший их турецкий офицер перевёл.
Хаджи-Осман ответил хмуро.
– Ваши условия не принимаются, – заговорил переводчик. – Хаджи-Осман-паша готов сопротивляться.
– Но армия Вессель-паши не выдержала нашего натиска, и ему не на кого рассчитывать.
И снова резко заговорил Хаджи-Осман. Офицер переводил:
– Да, Хаджи-Осман-паша знает, что помощи ему неоткуда ожидать, но если русские намерены взять его позиции, он ожидает их.
– Будет много крови, и турецкой, и русской.
– Пусть нас рассудит аллах, но я выполню свой долг.
– Вам приказывает сложить оружие ваш непосредственный начальник, Вессель-паша.
– Я не вижу его предписания.
– Оно при мне, получите.
Столетов передал записку офицеру, тот вручил Хадже-Осману.
Паша прочитал, тяжело поднял голову:
– Подчиняюсь приказу. А это распоряжение я сохраню, чтобы оправдаться перед судом великого султана.
Узнав о капитуляции Вессель-паши, Сулейман мрачно произнёс:
– Так угодно аллаху.
И ни слова, как Шипко-Шейненским отрядом оплатил собственное спасение.
Когда стало ясно, что армия Гурко обошла Араб-Конак и окружает Софию, Сулейман-паша срочно принял решение отвести армию в Татар-Пазарджик, предварительно расчленив её на две группировки. Западная, тридцатипятитысячная, отступила на Радомир и Дубницу, Восточная,
Получив предписание военного министра Рауф-паши лично возглавить ихтиманскую оборону, Сулейман-паша разразился бранью. Он никогда не считал Рауф-пашу способным военачальником и не скрывал своего к нему неуважения. Приказ обороняться в Ихтиманских горах нарушил план Сулейман-паши. Он рассчитывал сконцентрировать силы у Татар-Пазарджика, отойти к Адрианополю, создав здесь заслон дальнейшему продвижению армии Гурко. Сулейман-паша убеждён: в Ихтиманских горах единой оборонительной системы не построишь, тем более, по данным разведки, Гурко, расчленив свой отряд на четыре колонны, дал задание окружить главные силы Сулейман-паши.
Первая же попытка задержать продвижение колонны генерала Вельяминова у Самаково потерпела неудачу. Частью сил Сулейман-паша двинулся через Македонию на Салоники, частью – к Филиппополю. Шувалов теснил Шакир-пашу, который покинул Панагюриште и отходил под ударами Криденера и Шильдер-Шульднера…
Дороги турецких генералов сходились в Татар-Пазарджике, где стоял со своими аскерами Фауд-паша.
ГЛАВА 6
«Меня тревожит возможный альянс…». Османы
отступают. Стамбул в печали. «В России нет места
свободомыслию…». «Мы вынуждены будем согласиться
на мирный конгресс…». «Поспешай, братцы, в России
отдохнём!». Смерть Стояна. Слово за дипломатией.
Боевые действия в Забалканье развивались успешно. Однако генерал Обручев недоволен. Об этом он заявил военному министру. Тщательно разработанный план окружения восточной группировки Сулейман-паши у Панагюриште срывался по вине командующих колоннами. Генерал Гурко не использовал всех возможностей.
– Докладывая главнокомандующему, я наткнулся на холодное молчание, – говорил Обручев Милютину. – Но ясно как Божий день: генерал Шувалов промедлил, топтался у Ихтимана; Вельяминов от Самаково не дошёл до Дольней Бани; Криденер, вместо того чтоб занять Панагюриште, остановился у Мечки. Не лучше повёл себя и Шильдер-Шульднер…
Склонившись над картой, Милютин хмурился:
– Есть сведения, Волынский полк вступил в Панапоришге?
– Да, ваше превосходительство, но не полку надо там быть, а всей колонне генерала Криденера, и, не мешкая, преследовать Шакир-пашу. Упущением Криденера не преминёт воспользоваться Сулейман… Я понимаю генерала Гурко, условия не идеальные, но у него гвардия, цвет нашей армии.
– Император ожидает решительных действий в районе Татар-Пазарджика. В этом его заверил главнокомандующий.