Александр Македонский и Таис. Верность прекрасной гетеры

Эрлер Ольга

— Скажи, Птолемей, я сильно рисковал? — проникновенным тоном спросил Александр.

— Да ну тебя! — огрызнулся Птолемей и рассмеялся. — Чего ты ко мне пристал?

— О! Вот как мы обернули дело: он ко мне первый пристал! — пролопотал Александр женским голосом.

— Вас нельзя оставлять одних! — вмешалась вошедшая Таис.

— Да, такие мы ребята, дикие горцы, — задорно ответил Александр.

— Давайте, дикие, к столу.

Ну, что, собственно, произошло? Ничего. Просто шутка.

На следующий день вечером

Александр буквально ворвался к Гефестиону и, не здороваясь, строго спросил его:

— Ты мне ничего не хочешь сказать?!

Гефестион от неожиданности подскочил и недоуменно уставился в холодные глаза Александра.

— Нет, — неуверенно начал он. — А что случилось, я что-то пропустил?

Александр обошел вокруг него, опустив по-бычьи голову, сердитый, недовольный. Потом остановился нос к носу и медленно произнес, меняя как тон, так и выражение лица.

— Значит, ничего не хочешь сказать… и не рад мне, и не соскучился…

— Ах! — облегченно выдохнул Гефестион. — Я уж думал… Что ты мне голову морочишь! — воскликнул он. — Что ты меня пугаешь своими розыгрышами!

— А чтоб не дулся, — улыбнулся «светлозубый» своей обезоруживающей улыбкой и положил ему руки на плечи.

— Ах, Александр… — только и мог сказать Гефестион. — Значит, ты заметил?

— Это заметила бы и собака, и свинья, — перефразировал Александр известную поговорку. — К какой мраморной колонне мы приревновали на этот раз?

— Забудь…

— Забыл! — быстро согласился Александр.

На прощальном симпосионе Александр попросил Таис рассказать присутствующим о вавилонской религии. Далеко не все из окружения Александра добровольно стремились узнать что-то новое о культуре подчиненной земли, а Таис стремилась, поэтому для нее было несложно выполнить эту просьбу.

— Я немного расскажу, а в конце задам вопрос, и тот, кто на него правильно ответит, получит перстень с руки Александра, — объявила она присутствующим.

Александр удивленно посмотрел на нее, поднял руки и спросил:

— Это какой же? С царской печатью? — На нем был только этот перстень.

Таис рассмеялась и надела ему другой перстень-приз.

— Я решил, что ты таким «милым» способом лишишь меня власти.

— Как вы знаете, — торжественно начала Таис, — верховным божеством Вавилонии является Бел Мардук, бог Грозы, «царь богов», сравнимый с нашим Зевсом. Это его жилище приказал восстановить в прежней красе божественный Александр. Когда башня была цела, на ее вершине находился дом Мардука. Изнутри он был покрыт золотом, а снаружи облицован синими изразцами. В последний день новогодних мистерий, посвященных Мардуку, туда по бесконечной лестнице поднималась верховная жрица и вступала в брак с божеством, становясь на одну ночь богиней Царпанит, нашей Герой.

— Всего-то раз в год… — сочувственно шепнул Леонид.

— Вавилонские мифы

о создании мира напоминают наши мифы. Поначалу верховным богом был Энлиль. Он разделил супругов Ана и Ки — землю и небо, точно так же, как наш Кронос разорвал объятия Урана и Геи, оскопив отца своего и отняв у него таким образом власть. Энлиль создал многочисленных богов, кормить и почитать которых должны были люди, специально сделанные для этого из глины. Их назначением было служить богам, рожать им новых служителей, а в конце жизни уходить в «страну без возврата». Как женщина и гетера, не могу не сказать о самой могущественной богине — богине любви…

Тут в рядах слушателей послышался шумок одобрения, один Филота попытался возразить: «Так может сказать только женщина».

— Не гневи богиню или ты ни разу не испытывал мук любви и не знаешь, что все остальное по сравнению с ними — детский лепет? — приструнил его ни много ни мало собственный отец Парменион.

— Итак, Иштар-Афродита. Когда ее муж Думузи погиб на охоте, Иштар последовала в «страну без возврата» вслед за ним, не в силах жить без него. Царица подземного царства Эрешкигаль заточила ее в темницу и наслала на нее 60 болезней сразу…

— Это так по-женски… — тихо заметил Леонид.

— …В это время на земле прекратилась всякая любовь и всякая жизнь, — Таис строго посмотрела на Леонида, — и боги потребовали освобождения Иштар. С помощью живой воды она оживила Думузи. Поэтому два раза в год, в день зимнего и летнего солнцестояния, справляется праздник умирающего и оживающего бога Думузи.

— Ну это точно, как Исида и Осирис в Египте, — сказал Парменион.

— Или как Афродита и Адонис у нас, — добавил Клит.

— А чем славен был Думузи? За что полюбила его богиня? — поинтересовался Александр.

— Никаких особых достоинств за ним не числится, — ответила Таис.

— Кроме мужского… — не выдержал Леонид. Все рассмеялись.

— Странно… — удивился Александр.

— Ну, повезло парню! — Леонид явно не был настроен на серьезный лад.

— Ничего себе — повезло! Умирай каждый год, — возразил Клит и перебил своим лишенным всякого юмора взглядом на вещи легкомысленное настроение Леонида.

— Ну и последнее, — вернулась к своим быкам Таис. — Так же, как и у нас, есть у вавилонцев «остров блаженных», — она опустила глаза, — он называется Дильмун. Люди там живут вечно, не испытывая никаких неудобств. А находится он посреди «Нижнего моря» (Персидский залив) и правит там бог мудрости Энки. Не всегда боги бывали довольны людьми; гневаясь, они насылали на них беды — засуху, саранчу, чуму. Самым страшным наказанием оказался потоп, о котором таинственным голосом был предупрежден один-единственный праведник — царь Зиусурда, построивший подобно нашему Девкалиону корабль и спасший свою семью и других людей. — Таис закончила и улыбнулась.