Александр Македонский. Пределы мира
Шрифт:
Оттуда флот двинулся к самому устью. Река в этом месте разливалась так широко, что с одного берега еле виднелся другой, и Онесикрит подсчитал, что ширина составляет пятьдесят стадиев.
Вечером последнего дня плавания они достигли устья, и Неарх решил поставить корабли на якорь. Течение здесь было столь медленным, что вода казалась неподвижной. Флотоводец боялся, что, решительно выйдя в открытый Океан, не сможет найти укрытия в случае внезапной бури. Но случилась беда не менее страшная, чем буря: ночью начался отлив, так что корабли оказались на мели и многие опрокинулись. Неарх велел никому не двигаться и
— Я не мог предвидеть такого явления, хотя и слышал, как один моряк из Массалии, некий Питей, рассказывал про одно место в южном Океане. Там есть водоворот, который каждые шесть часов засасывает воду, а потом извергает ее назад, осушая и вновь заливая обширные участки побережья. Тогда мало кто поверил этому Питею, а теперь мы сами оказались в южном Океане. Как мог я представить нечто подобное? Какое несчастье… Какое несчастье!
— Ты делал необычайные вещи, — ответил Александр. — Не стоит терзаться. Я знаю, что нам удастся с честью выиграть и эту битву против реки и моря. Мой предок Ахилл сражался со Скамандром и выиграл поединок. Выиграю и я. Подождем утра. При свете дня многое меняется.
Из-за новолуния ночь была темной, и темнота еще больше усиливала панику. Неарх велел трубить тревогу и передать корабельным командам, чтобы никто ни в коем случае не покидал кораблей, но многие моряки, испуганные незнакомым явлением, припомнили все те ужасы, что слышали у себя на родине, в кабаках, и попытались бежать, чтобы спастись на берегу. Все они погибли в зыбучих песках, как погибли и те, кто первым бросился им на помощь. Их отчаянные мольбы о спасении разносились в ночи, наполняя страхом оставшихся на кораблях товарищей, которые ничего не могли поделать. Потом вопли затихли один за другим, и слышались лишь крики ночных птиц да далекое рычание тигра, бродившего в чаще в поисках добычи. На флагманском корабле Роксана, обняв Александра, дрожала от страха, напуганная этой враждебной природой, так страшно отличавшейся от природы ее родных гор, от их ясного неба. Неарх и моряки корабельной команды тоже оставались на месте; все молчали, лишь изредка самые бывалые шепотом делились своим опытом. Незадолго до рассвета послышался какой-то отдаленный шум, и царь прислушался.
— Слышишь? — спросил он.
Неарх уже бежал на нос. Он склонился через борт, пытаясь рассмотреть, что вызывало этот шум, который с каждым мгновением делался все громче. Вдруг он увидел быстро приближавшуюся белеющую полосу и в бледных лучах рассвета разглядел угрожающее бурление пены, услышал грохот морских валов, несшихся на беззащитный, завязший в грязи флот.
— Трубы! — закричал адмирал. — Трубить тревогу! Трубить тревогу! Идет приливная волна! За весла! За весла, быстро! Кормчие, к рулю!
И пока звуки трубы пронзали серое утреннее небо, бросил царю канат, чтобы тот привязал себя и Роксану к мачте, а сам бросился к рулю, на подмогу, готовясь к удару.
Команды других кораблей тоже подняли тревогу, и все пространство реки огласилось возбужденными криками.
Удар огромного приливного вала был страшен: одни корабли подняло и, как тростинки, швырнуло назад; другие, слишком крепко завязшие в грязи, разбило, а третьи, принявшие удар бортом, опрокинуло и перевернуло силой колоссальных водяных масс.
Онесикрит, правивший
Океанический вал наконец улегся, и Неарх смог оглядеться и оценить величину бедствия. Сотни судов были разбиты, многие — повреждены, а на поверхности плавали обломки, и люди судорожно цеплялись за влекомые течением бревна и куски обшивки.
Весь день ушел на спасательные работы. Александр лично отдавал все силы для спасения своих людей. Порой он даже сам бросался в воду, вытаскивая тех, кто выбился из сил и начинал тонуть.
К вечеру все оставшиеся корабли пристали к берегу близ устья, у песчаного пляжа Океана, и командиры устроили перекличку. Погибло более полутора тысяч человек. Все тела, что удалось выловить, положили на погребальные костры перед выстроившимся войском, и солдаты выкрикивали их имена ветру и морским волнам, чтобы память о погибших не исчезла бесследно.
Для всех пропавших царь исполнил погребальный ритуал и установил на берегу кенотаф, чтобы их души обрели покой в царстве Аида. От всего сердца он возблагодарил богов за то, что никто из его друзей не погиб в этом бедствии. Он также произнес похвальное слово Неарху и Онесикриту: ведь только благодаря их мужеству и искусству беда не обернулась окончательной катастрофой.
Войско встало лагерем на берегу на двадцать дней, чтобы отбившиеся от своих подразделений могли вновь соединиться с товарищами, а также, чтобы произвести ремонт поврежденных судов.
Неподалеку обнаружилось укрытое место, окруженное плодородными полями и граничащее с пустынной землей, населенной дикими племенами оритов. Там Александр основал город и поселил в нем всех тех, кто из-за пошатнувшегося здоровья не был в состоянии продолжить путь через пустыню Гедросия. Он построил пирс и хорошо укрытый порт и отвел место для храмов. Завершив все эти дела, царь назначил день отправления, как для флота, так и для войска.
Неарх ждал его на только что построенном пирсе, и Александр с чувством обнял его, как обнимал в час разлуки Кратера.
— Было бы здорово, если бы эта река, как утверждали некоторые, оказалась верхним течением Нила. Тогда бы мы отправились вместе до самого Египта.
— К сожалению, это не так, — ответил Неарх. — Темнокожих людей и крокодилов недостаточно для того, чтобы стать Нилом.
— Да, — согласился царь, — но ты никогда не теряй из виду берег и войско. Когда сможешь, приставай к берегу — там, где увидишь наши костры: так будет проще снабжать тебя провиантом и водой.
— Так и сделаю, если будет возможность, Александрос. Мне следует воспользоваться этим ровным восточным ветром, чтобы сберечь силы моих моряков. Не знаю, сумеете ли вы поспеть за мной. В любом случае мы встретимся в Гармозии. Онесикрит тоже хотел бы удостоиться чести попрощаться с тобой. Он прекрасный моряк и заслуживает знаков твоего внимания.
Онесикрит вышел вперед, и царь протянул ему руку.
— Да помогут тебе боги, и да снизойдет на тебя благоволение Посейдона. Сегодня утром вместе с Аристандром я принес жертву Океану, и мы попросили его милосердия и благоприятных ветров. Мы и так заплатили ему слишком большую дань.