Александри В. Стихотворения. Эминеску М. Стихотворения. Кошбук Д. Стихотворения. Караджале И.-Л. Потерянное письмо. Рассказы. Славич И. Счастливая мельница

Эминеску Михай

1848

ВОЗВРАЩЕНИЕ НА РОДИНУ

Перевод В. Луговского

Скольжу над обрывами, страха не зная, Угрюмых ворон на пути обгоняя. Я в сани запряг молодого коня И знаю — никто не обгонит меня! С мечтою к небесным стремлюсь я пределам По белым снегам за конем моим белым. Сугробы мой конь прорезает, могуч, — За ними пушистые марева туч. Стремится мечта моя к зорьке высокой, А сам я, изгнанник, — к отчизне далекой! Стволы свои тщетно пытались согнуть Деревья и снегом осыпать мой путь! Напрасно и небом рожденные вьюги Скрывали от взора поля и яруги. Напрасно и волки в сторонке лесной Хвостатою вьюгой бежали за мной, — И волки и сонмы стволов онемелых Терялись в туманах студеных и белых. Мечта моя мчится к волшебной звезде, А сам я — к отчизне — желанной везде! Дороги отчизны цветами покрыты, Стучите, стучите, стучите копыта! На дальней звезде моя радость живет, И к ней я мечты направляю полет! Смеюсь я, к отчизне душой проникая, Душа

моя словно в преддверии рая! Звезда голубая горит в вышине: То ангел любви улыбается мне. Развейтесь, туманы, — звезда надо мной! Исчезни, чужбина, — вот край мой родной!

1849

УМИРАЮЩИЙ БЭЛЧЕСКУ [4]

Перевод Н. Подгоричани

С каждым днем теряю силы, Одинокий и больной. Мне поля родные милы, А томлюсь в стране чужой. Вижу я: по небу птица Мчится прямо на восток, И туда же луч стремится, Тучку гонит ветерок. — Птичка, легкое созданье, Я твой путь узнать хочу! — Богом мне дано заданье — Я в Румынию лечу. Отнесу отчизне радость, Глас гармонии святой, Чтобы песенная сладость К сердцу путь нашла прямой. — Светлый луч, томясь в изгнанье, Я твой путь узнать хочу! — Богом мне дано заданье — Я в Румынию лечу. Поцелую осторожно Я страны любимой грудь И изгнаннику, возможно, Облегчу тернистый путь. — Тучка в солнечном сиянье, Я твой путь узнать хочу! — Богом мне дано заданье — Я в Румынию лечу. Напою луга и нивы Освежающим дождем, Распустились чтоб на диво Все цветы в краю твоем. Вдаль летите, луч и птичка, Неба голубой тропой, Утешенье отнесите Вы отчизне дорогой. Тучка, землю увлажняя, Сделай так, чтобы в тиши, В листьях лавра утопая, Рос цветок моей души!

4

БэлческуНиколае (1819–1852) — один из вдохновителей, идеологов и руководителей революции 1848 года в Мунтении и Трансильвании, выдающийся историк и публицист. После подавления революции турками и силами внутренней реакции был вынужден эмигрировать и умер в нищете в Италии.

1852

ЗВЕЗДОЧКА

Перевод Вс. Рождественского

Любимая всем сердцем, звезда, душе родная, Исчезнувшая рано во тьме небытия, Ты жизнь мне согревала, лишь для меня сияя, Когда на свете были мы вместе — ты и я. О нежное сиянье, ласкающее очи, Ищу тебя все время среди светил ночных, Любовь моя стремится к тебе во мраке ночи В безмолвный край бессмертья в просторах мировых. Прошли в печали годы, еще пройдет немало, С тех пор как в час несчастный я потерял тебя, И вечности подобна печаль отныне стала, И утешенья в горе не знаю я, скорбя. Любви моей блаженство и все, что сердцу мило, О будущем великом прекрасные мечты В один вы миг погасли, как на небе светила, Оставив за собою пустыню темноты. Погасли вы, и жить мне отныне одиноким, И в мире утешенья иного больше нет, Чем страстною мечтою лететь к лучам далеким, Искать за гранью жизни тебя, твой вечный свет. О, как тебя любил я, всем сердцем, всей душою, Нежнейшая услада, любовь, звезда моя, И столько, столько счастья изведал я с тобою, Когда на свете были мы вместе — ты и я! Мой белоснежный ангел, мое очарованье, Сон золотой, прекрасный в моей глухой судьбе, Там, в небесах, исчезла, ушло цветка дыханье, Одно воспоминанье оставив о себе. Мои воспоминанья — в сокровищах бесценных Свиданий, поцелуев, что жгут все горячей, В неугасимом свете тех дней благословенных И тех венецианских чарующих ночей! Мои воспоминанья — тех дней венок прелестный, Что сердцу утешенье несет всегда, всегда, Сливаясь со звучаньем бессмертных арф небесных, Когда в ночи тебе я молюсь, моя звезда. Твоя любовь была мне, как дар, как пробужденье Поэзии и счастья в моей душе, в крови, Тебе в твой край далекий шлю ландышей цветенье, Как нежный отзвук нашей всегда живой любви!

<1853>

ЗВЕЗДЫ

(Дойна)

Перевод Г. Семенова

Нет не годы и не версты — Между нами только звезды! А подумаешь, так просто Это слезы, а не звезды, — Что из глаз моих скатились, В чистом небе засветились, Как росинки в час рассвета На цветах любого цвета. Много слез я пролил в жизни За судьбу моей отчизны! За изгнанников, живущих Лишь мечтой о милых пущах, Сколько раз я плакал горько! А счастливых слез восторга Обронил лишь только две я — Эти звезды всех светлее!

1853

В СЕВАСТОПОЛЕ

Перевод Вс. Рождественского

Под злобный грохот пушек, гремящих здесь и там, Я прохожу печально по крымским берегам. Могильною землею ступаю я повсюду: Здесь каждый холмик прячет костей истлевших груду. Взлетали с визгом бомбы в сырой осенней мгле И рвались с тяжким громом, ударив по земле. И почва вся разрыта — она перемешала В себе обломки ружей с осколками металла. Затопленные в бухте видны мне корабли. Сожженный Севастополь в клубящейся пыли. В дыму свои руины раскинул над холмами, Окутан в белый саван тумана облаками. Великая картина отсюда мне видна… Теперь венками славы украшена она, А сколько было крови, и ужаса, и страха, И все это по воле тщеславного монарха! Прошло ль землетрясенье, разрушив все кругом, Иль с неба пало пламя, небесной кары гром? Нет, не землетрясенье, не пламень божьей кары — Следы людской здесь злобы и ненависти ярой. Повсюду здесь остался на грустных берегах След свежих разрушений, руин остывших прах. И тут и там венчает безвестные могилы Качаемый ветрами на взгорье крест унылый. Когда, когда ж, о боже, пора настанет та, В которой воплотится святой завет Христа, Когда в печальном мире не станет зла и тени, А человек не будет орудьем разрушений? И день навек прекрасный, прославленный взойдет, Когда любой властитель, что был он слеп, поймет И воцарится в мире великих чувств богатство: Свобода,

справедливость, и равенство, и братство. В те думы погруженный, перехожу овраг И у одной могилы я замедляю шаг. Она разбита бомбой, что с высоты упала, И на земле остались осколки пьедестала. Ядро лежит здесь рядом, расколото оно И, словно чаша смерти, теперь росой полно, А сквозь разбитый мрамор упрямо прорастая, Свой вытянула стебель ромашка полевая. Ядро — посланник смерти — превращено в сосуд (О тайна провиденья!), откуда птицы пьют. Из смерти жизнь родилась, из тьмы взошло светило, И венчик на могиле ромашка распустила. О, если б реки крови, что пролиты в боях На этих бастионах, на выжженных холмах, Плод добрый принесли нам — права на возрожденье Страны моей родимой в век горький угнетенья!

1855

ЗАГОВОР

Перевод Н. Подгоричани

Солнце, взойди! Братец, найди Сорок четыре луча в груди. Сорок тебе — жарко гори, Четыре луча мне подари. Два луча твои светло Пусть ложатся на чело. Два другие — не забудь — Брось в глаза мне, брось на грудь! Солнце, сокол золотой, Солнце, вестник огневой, Солнце, погоди, постой, — Сделай, солнышко, меня Ярче дня, Светлей огня, Чтобы милый полюбил, Чтоб нас бог соединил!

<1863>

ВЕЧЕРА В МИРЧЕШТИ

Перевод Ю. Валич

Опущенные шторы и лампы свет лучистый… Я ласковому другу — огню в камине — рад. Картины, глаз лаская отливом золотистым, Таинственно и тихо из сумрака глядят. А на дворе ненастье, а на дворе все то же: Дождь, снег и в черном поле буран куда-то мчит, А я мечтаю… фея сойдет ко мне, быть может, И золотистый голос тихонько зажурчит. И вот сижу, весь вечер пера не выпуская, — То песню на лету я ловлю концом пера, То вижу одалиску, что нежится, нагая, На разноцветном поле узорного ковра. Упругая округлость ее младого тела И мраморные ноги… И грудь, волны нежней… Вот так же Афродита над пеною белела, Чтобы никто на свете не мог сравниться с ней! А рядом поле боя. От края и до края — Кровь черная и трупы… Нигде не слышен стон. Вот юноша цветущий. Меч сломанный сжимая, Не сводит глаз угасших со входа в вечность он! Блуждает глаз повсюду — и в голубом просторе Я вижу древний город, печальный и немой, — Венеция, царица, глядящаяся в море, Сиянья древней славы не видит над собой. Увы! Но вот над пеной, что плещет и клубится, Корвет несется быстрый — то легкий алкион, И журавлей уныло промчались вереницы Искать тепла и счастья среди чужих сторон. Очарованье дали и вечных странствий сладость, Мечта о нежных красках спокойной синевы, Грусть тихая по свету, при виде солнца радость, — От холода и мрака меня спасете вы! А во дворе ненастье и буре нет пределов — Повсюду снег смешался с промозглой темнотой, Но вижу край, где полночь блестит луною белой, Полив цветы прозрачной волною золотой. О, сказочное море и страны без названья! Озера изумрудны, прекрасны города, И на рассвете теплом пугливых фей купанье, И дикари, что бродят в густых лесах всегда… Вот так сквозь кольца дыма я вижу поле брани, Я слышу лязг оружья, героев голоса, И сердцу дарят сладость томительных мечтаний Таинственных гаремов Востока чудеса. Но вот воображенье устало крылья сложит, И все картины меркнут и тают в тишине… О рой воспоминаний, что кружит и тревожит, Портретом той, далекой, ты снова послан мне! И улетает сердце туда, в иную пору… Страданья стали счастьем, далеким, дорогим… Тогда цветы и звезды, леса, моря и горы Мне пели величавый, ласкавший сердце гимн. И вот сижу один я, а во дворе ненастье, И радуг переливы все манят мысль в полет, Пока свеча не меркнет, огонь в печи не гаснет, Пока моя собачка с колен не соскользнет.

1867

ПОЗДНЯЯ ОСЕНЬ

Перевод В. Луговского

Постояльцы наших кровель в край далекий улетели, Гнезда аистов, касаток — обветшали, опустели, Журавлей неугомонных вдаль умчались косяки, И напутствует их голос нашей дружбы и тоски. Поле зеленью покрыто, увядающей и тощей, Заморозками побиты, на заре ржавеют рощи; Листья мечутся и вьются — наземь, наземь лечь спеша: Так с мечтами расстается чья-то тихая душа. Словно сказочные змеи, поднимаются высоко Тучи, сумрачные тучи — с юга, севера, востока; Запад солнце погребает — и с печалью похорон Злое карканье сливает стая встрепанных ворон. Меркнет день; седая стужа ветер северный седлает, — Снежный ветер, страшный ветер в дымоходах завывает; Вол мычит, собаки лают, рвет постромки рыжий конь, К очагам теснятся люди, тихо смотрят на огонь.

1867

ЗИМА

Перевод В. Луговского

Пали с неба тучи снега, зимний ветер полон злобы, Громоздятся над полями странствующие сугробы, Хлопья роем мотыльковым вьются в ледяной пыли, Одевают снежной дрожью плечи матери-земли. В полдень снег, метели ночью, поутру бушуют вьюги! Хороша моя отчизна в среброкованой кольчуге; Солнце зимнее печально, все бледней струится свет, Словно юности мечтанья в непрестанной смене лет. Все бело — холмы, поляны — и вблизи и в отдаленье, Тополя уходят в дали — белые, как привиденья; Зимний мир снегами устлан, бездорожен, нелюдим, — Лишь над кровлями селений там и сям клубится дым. Но благой конец приходит даже буйству снегопада: Снег мерцающий на солнце — взора нашего отрада! По серебряным долинам санки легкие скользят, В зимнем воздухе студеном колокольчики звенят.

1868

МОРОЗ

Перевод Н. Подгоричани

Как мороз, жестокий, лютый, в ледяном своем объятье Сжал долину, что застыла, цепенея, в черном платье. Словно мертвую невесту, старику долину жаль, На заре ее закутал в снежно-белую вуаль. С гор мороз спешит спуститься, ледяной скользит дорожкой, На огонь глядит веселый, задержавшись у окошка. Лепестки цветов целуя, на стекло кладет мороз Стебли белых, хрупких лилий и охапки снежных роз. А затем одним дыханьем строит мост меж берегами, С крыши вешает гирлянды, чтоб сверкали хрусталями. Расцветают от мороза щечки нежные девчат, Живо нам напоминая, как хорош цветущий сад. Чуя крылья за спиною, мчатся взмыленные кони, По равнине гладкой, белой их мороз нещадно гонит. Моего коня гнедого подгони, мороз седой, А куда меня примчит он, знаем только мы с тобой!