Александрийская поэзия
Шрифт:
Преобразуется все молодежью. Времен бесконечность
Много другого внесет. Но что мое, то мое.
Диоскорид
То, что Феспид изобрел — и сельские игры, и хоры, —
Все это сделал полней и совершенней Эсхил.
Не были тонкой ручною работой стихи его песен.
Но, как лесные ручьи, бурно стремились они.
Вид изменил он и сцены самой. О, поистине был ты
Кем-то из полубогов, все превозмогший певец!
Диоскорид
Это
Сам я от Муз получил и как святыню храню.
Он, когда я подвизался еще на флиунтском помосте, 479
Мне, деревянному, дал золотом блещущий вид;
Тонкой меня багряницей одел. И с тех пор, как он умер,
Здесь отдыхает моя легкая в пляске нога.
— Счастлив ты, здесь находясь. Но скажи мне, какую ты маску
Стриженой девы в руке держишь. Откуда она?
— Хочешь, зови Антигоной ее иль, пожалуй, Электрой, —
Не ошибешься: равно обе прекрасны они.
Диоскорид
Сын Софилла, Софокл, трагической Музы в Афинах
Яркой блиставший звездой, Вакховых хоров певец,
Чьи волоса на фимелах и сценах нередко, бывало,
Плющ ахарнийский 480венчал веткой цветущей своей,
В малом участке земли ты теперь обитаешь. Но вечно
Будешь ты жить среди нас в книгах бессмертных твоих.
Симмий
Тихо, о плющ, у Софокла расти на могиле и вейся,
Тихо над ним рассыпай кудри зеленых ветвей.
Пусть расцветают здесь розы повсюду, лоза винограда
Плодолюбивая пусть сочные отпрыски шлет
Ради той мудрой науки, которой служил неустанно
Он, сладкозвучный поэт, с помощью Муз и Харит.
Симмий
Молча проследуйте мимо этой могилы; страшитесь
Злую осу разбудить, что успокоилась в ней.
Ибо недавно еще Гиппонакт, 481и родных не щадивший,
В этой могиле смирил свой необузданный дух.
Но берегитесь его: огненосные ямбы поэта
Даже из царства теней могут вам зло причинить.
Леонид Тарентский
Гроба сего не приветствуй, прохожий! Его не касаясь,
Мимо спеши и не знай, кто и откуда я был.
Если ты спросишь о том, да будет гибелью путь твой;
Если ж и молча пройдешь — гибель тебе на пути!
Леонид Тарентский
Это Эринны пленительный
Девушки труд — оттого и не велик он; а все ж
Лучше он многих других. Если б смерть не пришла к ней так рано
Кто бы соперничать мог славою имени с ней?
Асклепиад
Мало стихов у Эринны, и песни не многоречивы,
Но небольшой ее труд Музами был вдохновлен.
И потому все жива еще память о нем, и доныне
Не покрывает его черным крылом своим Ночь.
Сколько, о странник, меж тем увядает в печальном забвенье
Наших певцов молодых! Нет и числа их толпе.
Лебедя краткое пенье милее, чем граянье галок,
Что отовсюду весной ветер несет к облакам.
Антипатр Сидонский
Деву-певицу Эринну, пчелу меж певцами, в то время,
Как на лугах Пиерид ею срывались цветы,
В брачный чертог свой похитил Аид. Да, сказала ты правду,
Умная девушка, раз молвив: «Завистлив Аид».
Леонид Тарентский
Лидой зовусь я и родом из Лидии. Но надо всеми
Внучками Кодра меня славой вознес Антимах.
Кто не поет обо мне? Кем теперь не читается «Лида» —
Книга, которую он с Музами вместе писал?
Асклепиад
Неутомимого славь Антимаха за стих полновесный,
Тщательно кованный им на наковальне богинь,
Древних героев достойный. Хвали его, если и сам ты
Тонким чутьем одарен, любишь серьезную речь
И не боишься дороги неторной и малодоступной.
Правда, скипетр певцов все еще держит Гомер,
И без сомнения, Зевс Посидона сильнее. Но меньший,
Нежели Зевс, Посидон — больше всех прочих богов.
Так и певец колофонский, хотя уступает Гомеру,
Все же идет впереди хора певцов остальных.
Антипатр Сидонский
Здесь Аристокл 482почивает, божественный муж, воздержаньем
И справедливостью всех превосходивший людей.
Больше чем кто-либо в мире, стяжал себе громкую славу
Мудрого он, и над ним зависть бессильна сама.
Симмий
Мрачный служитель Аида, которому выпала доля
Плавать на черной ладье по Ахеронтским водам,
Мне, Диогену Собаке, дай место, хотя бы и было