Александрийская поэзия

Грабарь-Пассек Мария Евгеньевна

Надо бежать от Эрота? Пустое! За мною на крыльях

Он по пятам, и пешком мне от него не уйти!

Архий Митиленский

Застольные эпиграммы

Снегом и градом осыпь меня, Зевс! Окружи темнотою,

Молнией жги, отряхай с неба все тучи свои!

Если убьешь, усмирюсь я; но если ты жить мне позволишь,

Бражничать стану опять, как бы ни

гневался ты.

Бог мною движет, сильнее тебя: не ему ли послушный,

Сам ты дождем золотым в медный спускался чертог?

Асклепиад

Пей же, Асклепиад! Что с тобою? К чему эти слезы?

Не одного ведь тебя Пафия 459в сеть завлекла,

И не в тебя одного посылались жестоким Эротом

Стрелы из лука. Зачем в землю ложиться живым?

Чистого выпьем вина Дионисова! Утро коротко.

Станем ли лампы мы ждать, вестницы скорого сна?

Выпьем же, весело выпьем! Несчастный, спустя уж немного

Будем покоиться мы долгую, долгую ночь.

Асклепиад

Выпьем! Быть может, какую-нибудь еще новую песню,

Нежную, слаще, чем мед, песню найдем мы в вине.

Лей же хиосское, лей его кубками мне, повторяя:

«Пей и будь весел, Гедил!» — Жизнь мне пуста без вина.

Гедил

Скорую смерть предвещают астрологи мне, и, пожалуй,

Правы они; но о том я не печалюсь, Селевк.

Всем ведь одна нам дорога — в Аид. Если раньше уйду я,

Что же? Миноса зато буду скорей лицезреть.

Будем пить! Говорят, что вино словно конь для дорожных;

А ведь дорогу в Аид пешим придется пройти.

Антипатр Сидонский

Любо не в городе мне пировать, Филофер мой, а в поле,

Где дуновеньем своим станет Зефир нас ласкать;

Ложем нам будет подстилка служить на земле, под боками, —

Там для того ведь везде лозы найдутся вблизи,

Ивы там есть, что ветвями издревле венчают карийцев.

Пусть принесут лишь вино да дорогую для Муз

Лиру, и станем мы весело пить и за чашей богиню,

Зевса жену, госпожу нашего острова, петь.

Никенет

Вотивные эпиграммы

Сбросили с плеч горемычных оружие это бруттийцы,

Раны понесши от рук локров, 460ретивых в бою.

Доблесть этих бойцов оно славит теперь в этом храме

И не жалеет ничуть трусов, расставшихся с ним.

Носсида

Сходимте в храм и посмотрим на статую в нем Афродиты;

Чудной

работы она, золотом ярко блестит

Дар, принесенный богине гетерою Полиархидой,

Много стяжавшей добра телом прекрасным своим.

Носсида

Сила предательских кубков вина и любовь Никагора

К ложу успели вчера Аглаонику склонить.

Нынче приносится ею Киприде дар девичьей страсти,

Влажный еще и сейчас от благовонных мастей:

Пара сандалий, грудные повязки — свидетели первых

Острых мучений любви, и наслажденья, и сна.

Гедал

Анигриады, бессмертные нимфы реки, где вы вечно

Розовой вашей стопой топчете дно в глубине,

Радуйтесь и Клеонима храните, богини! — Ксоаны 461

Эти прекрасные здесь, в роще, поставил он вам.

Миро

Вы, героини, жилицы высокой Ливийской вершины,

Шерстью мохнатою коз свой облачившие стан,

Богорожденные девы, примите дары Филенида —

Связки колосьев, венки свежей соломы, что он

Как десятину свою вам от веянья хлеба приносит.

Будьте, страны госпожи, рады и этим дарам.

Никенет

Бросив свое ремесло, посвящает Палладе-Афине

Ловкий в работе Ферид эти снаряды свои;

Гладкий, негнущийся локоть, пилу с искривленною спинкой,

Скобель блестящий, топор и перевитый бурав.

Леонид Тарентский

Восемь высоких щитов, восемь шлемов, нагрудников тканых,

Столько же острых секир с пятнами крови на них,

Корифасийской Афине — от павших луканов 462добычу —

Сын Евантеев принес, Гагнон, могучий в бою.

Леонид Тарентский

Эти большие щиты от луканов, уздечки и копья,

Бьющие в оба конца, гладкие, сложены в ряд

В жертву Палладе. Тоскуют они по коням и по людям,

Но и людей и коней черная смерть унесла.

Леонид Тарентский

Посох и пара сандалий, добытые от Сохарея,

Старого киника, здесь, о Афродита, лежат

С грязною фляжкой для масла и с полною мудрости древней

Очень дырявой сумой — или остатком сумы.

А положил их в обильном венками преддверии храма

Радон-красавец за то, что полонил мудреца.

Леонид Тарентский

Тайная, 463кротко прими в благодарность себе от скитальца,