Александрийское звено

Берри Стив

В душе его нарастала тревога – незнакомое ему прежде чувство. Чтобы ускорить осуществление этих грандиозных планов, Херманн до предела уплотнил свой график. Возможно, это будет его последнее крупное предприятие в роли Синего Кресла, поскольку срок пребывания на посту главы ордена подходил к концу.

Орден Золотого Руна находился на гребне могущества и успеха. Ему удалось ввести нужных людей в правительства многих стран, а некоторые даже свергнуть, и все это вело к его процветанию. То, что задумал Херманн сейчас, могло поставить на колени еще большее

число правительств, а если сценарий будет разыгран правильно, возможно, даже американское.

Он предвидел, что Торвальдсен может стать источником проблем, и именно поэтому приказал Сейбру подготовить финансовое досье. Однако, сидя накануне в Доме бабочек и наблюдая за Сейбром, который весьма неохотно воспринял очередное задание, он и подумать не мог о том, что Торвальдсен поведет себя столь агрессивно. Их знакомство измерялось десятками лет. Они не были близкими друзьями, но единомышленниками – наверняка. Возможно, именно поэтому датчанин так быстро связал события в Копенгагене с ним и с орденом.

Херманн не ожидал, что Сейбр наследит, и случившееся заставляло его задуматься относительно этого человека. Неужели он позволил себе проявить беспечность? Или, может быть, это было сделано преднамеренно?

В его ушах до сих пор звучали слова, сказанные Маргарет о Сейбре: взял слишком много воли, пользуется чересчур большим доверием. Когда Сейбр в последний раз вышел на связь с Херманном, он направлялся из Ротенбурга в Лондон, чтобы отыскать Джорджа Хаддада. Херманн сам неоднократно пытался дозвониться до него, но каждый раз безуспешно. А Сейбр был ему нужен – здесь и сейчас.

В дверь легонько постучали. Херманн пересек комнату и повернул ручку.

– Настало время продолжить наш разговор, – сказал стоящий на пороге Торвальдсен.

Херманн согласился.

Торвальдсен вошел и закрыл за собой дверь.

– Неужели все, что ты говорил на ассамблее, – это всерьез, Альберт? Ты хоть представляешь себе, какая в результате может завариться каша?

– Ты сейчас рассуждаешь с позиции еврея, Хенрик, и это твое слабое место. Ты, как и все твои соплеменники, ослеплен мифическими божественными обещаниями, своей так называемой богоизбранностью.

– Я рассуждаю с позиции нормального человека. Кто может с уверенностью сказать, содержит ли Ветхий Завет правду или нет? Лично я не могу. Но исламский мир ни за что не смирится с мыслью о том, что священная для мусульман земля была изгажена иудаизмом. Их реакция будет бешеной и непримиримой.

– Саудовцам, – ответил Херманн, – будет предоставлена возможность поторговаться, прежде чем мы обнародуем какую-либо информацию. Мы всегда ведем дела таким образом, и тебе это известно. В любом случае, если начнется насилие, это будет их вина, а не наша. Наша цель проста и бесхитростна: прибыль. Политический комитет считает, что реализация наших планов позволит заключить множество торгово-экономических сделок, которые будут способствовать процветанию членов ордена. И я с этим согласен.

– Это безумие! – заявил Торвальдсен.

– А

что собираешься предпринять ты?

– Все, к чему меня вынудят обстоятельства.

– У тебя кишка тонка для такой драки, Хенрик.

– Возможно, мне удастся тебя удивить.

Херманн был поражен. Неужели этот датчанин решил бросить ему вызов?

– Мне кажется, тебе стоило бы побеспокоиться о собственном положении. Я проверил твои финансовые дела. Никогда не предполагал, что стеклодувное производство является столь чутким и капризным бизнесом. Успех твоей компании «Адельгаде гласверкер» зависит от множества внешних факторов.

– И ты полагаешь, что можешь стать таким фактором?

– Я уверен, что смогу причинить тебе массу неприятностей.

– Моя коммерческая сеть по масштабам не уступает твоей.

Херманн улыбнулся.

– Но ты дорожишь своей репутацией. Для тебя неприемлемо, чтобы хоть одна из твоих компаний потерпела фиаско.

– Что ж, Альфред, сделай одолжение, попробуй.

Каждый из них обладал состоянием, которое исчислялось миллиардами евро и было накоплено в основном предками, каждый мудро и умело распоряжался своими делами, и ни один из них не был глупцом.

– Не забывай, – проговорил Торвальдсен, – у меня твоя дочь.

Австриец пожал плечами.

– А у меня – ты сам и мальчишка.

– Вот как? Значит, ты готов рискнуть ее жизнью?

Херманн еще не решил, что ответить на этот вопрос, поэтому он спросил:

– Ты стараешься для Израиля? Я знаю, ты корчишь из себя патриота.

– А ты, я знаю, заурядный расист.

Херманн затрясся от злости.

– Ты никогда прежде не разговаривал со мной в таком тоне.

– Твои взгляды никогда не были для меня секретом, Альфред. Твой антисемитизм лезет из всех щелей. Ты пытаешься не афишировать его, все-таки среди членов ордена есть и евреи, но у тебя это плохо получается.

Настало время оставить притворство и показную корректность.

– Твоя религия застряла у человечества костью в горле. Так было всегда.

Торвальдсен лишь пожал плечами.

– Не больше, чем христианство, приверженцы которого перебили уйму народа, стремясь таким способом возвеличить своего Бога.

– Я не религиозен, Хенрик, ты это знаешь. Для меня главное – политика и прибыль. А что касается евреев в нашем ордене, то их тоже волнуют только две эти вещи. Никто из них не поднял сегодня голос против моего плана. Израиль – помеха на пути прогресса. Сионисты боятся правды, как черт ладана.

– Что ты имел в виду, когда сказал, что христиане тоже окажутся вовлечены в драку?

– Если удастся обнаружить Александрийскую библиотеку, там окажутся тексты, которые разоблачат Библию как сплошную фальшивку.

Этот аргумент не убедил Торвальдсена.

– Такого результата тебе будет сложно добиться.

– Поверь мне, Хенрик, я продумал все до мелочей.

– Где сейчас Когти Орла?

Херманн кинул на датчанина одобрительный взгляд.

– А ты молодец. Но на него ты повлиять не сможешь.