Александровскiе кадеты. Смута

Перумов Ник

— Помилуйте, товарищ Ирина! — заторопился Жадов. — И в мыслях не держал!

Она кивнула.

— Подумаем об этом после. Пока что, — она усмехнуась, — пришла пора сказать — «которые тут временные? Слазь! Кончилось ваше время!»

— Именно! Именно кончилось!

Грузовики отряда едва пробились через заполненную народом Знаменскую площадь. Всюду — красные знамёна, растянуты транспаранты: «Вся власть Петросов?ту!», смешанные с ещё старыми «Долой самодержавіе!»; кучка немецких солдат застыла у входа в

Николаевский — ныне Московский — вокзал, но непохоже было, что они что-то пытались охранять. Да и их толпа словно не замечала.

Рядом с немецкими солдатами стояли и другие, в русских долгополых шинелях, но по виду — никак не возрастные мужички третьей очереди из запасных полков; нет, спокойные, сосредоточенные, сдержанные бойцы при английских «льюисах». С немцами они обменивались короткими понимающими взглядами.

Грузовики комиссара Жадова оставили позади вокзал, понеслись по Суворовскому проспекту. Хотя, конечно, «понеслись» — громко сказано: к Таврическому дворцу торопился сейчас и стар, и млад.

— Кончаем временных!

— Долой!

— Да здравствует революция! — надрывным фальцетом выкрикивал какой-то бледный юноша в приличном пальто, вскарабкавшись до середины фонарного столба.

Ирина Ивановна отвернулась. Пальцы сильнее сжались на рукояти «люгера».

Возле Таврического сада и его оранжерей слышалась, однако, частая стрельба. Громкая россыпь винтовочных выстрелов, перемежающаяся пулемётными очередями.

— Кто-то там засел, защищаются, — озабоченно, но без страха заметил Жадов. — Кто ж такие дурные-то? Может, немцы какие?

— Может, и немцы, — Ирина Ивановна пожала плечами. — Да только дело их — табак. Дворец окружат, деваться «временным» некуда. Сдадутся. Пойдут под суд трудового народа.

…К самому дворцу подъехать не удалось. От Мариинского института до угла суворовского музея протянулась кое-как наваленная баррикада — несколько телег с мешками, груда бочек, каких-то ящиков и прочего.

Машины остановились — несколько рабочих с винтовками и алыми бантами на отворотах пальто.

— Сто-ой! Куда, болезные?! Не видите, что ль — пуляют тут «временные»! Да ещё как — головы не поднять!

— Никуда мы не лезем, чай, голова на плечах, — огрызнулся Жадов. — Вот что, товарищи — позовите-ка лучше кого-нить, кто тут распоряжается!

— Это мы враз, эй, Митька! Гони-ка до начальства!..

Подошёл военный в перетянутой ремнями шинели, с красной появязкой на рукаве; выправка — настоящая. Из кадровых. Аккуратные усы, идеально выбритый подбородок, стальные серые глаза. Холодные и злые.

— Отряд товарища Жадова?

— Так точно! — отозвался комиссар. — Приказ Петросовета выполнен, телефонная станция занята без боя, оставлена под надёжной охраной!

Военный кивнул. Шинель была хоть и офицерская,

но без погон.

Посмотрел холодно, пронизывающе.

— Вашему отряду надлежит занять позицию на углу Кирочной и Таврической, у музея Суворова. Противник силами до роты при самое меньшее трех пулеметах пытается укрепиться в саду, сразу за протокой. Ведет беспорядочный ружейный огонь. Ваша задача — сковать его действия до сигнала к общей атаке. Сигнал — три красных ракеты, сразу после того, как закончит артиллерия. Задача ясна, товарищ комиссар?

— Так точно! — повторил Жадов, очень стараясь, чтобы это вышло бы и лихо, и молодцевато. Военный кивнул, в упор взглянул на Ирину Ивановну.

— А это кто такая? — осведомился без малейшей приязни. — Почему женщина в боевых порядках?

— А вы сами-то кто такой? — Товарищ Щульц тоже в карман за словом не полезла. — Ваш мандат, товарищ?

Комиссар пихнул её локтем в бок.

— Полковник Иванов. Товарищ Иванов. Первый заместитель товарища Благоева по военным и морским делам!..

— Простите, не имела чести быть представлена, — холодно кивнула Ирина Ивановна. — Шульц. По…

— Мой заместитель по деловой части, — поспешно перебил её Жадов. — Навела порядок в бумагах! И бойцов правильно ориентирует! В текущем моменте разбирается!..

— Да у неё же на лбу контра написана, — без выражения бросил полковник Иванов. — Смотри, комиссар, обведут тебя вокруг пальца. Я б на твоём месте гнал эту дамочку куда подальше. Не место им среди авангарда трудового народа.

— Поговорим об этом после победы, товарищ Иванов, — твёрдо ответил Жадов. — Я за товарища Шульц ручаюсь всем моим большевицким прошлым и настоящим.

— Ну, если ручаешься, комиссар, — пожал плечами его собеседник. И отошёл, махнув рукой в тонкой лайковой перчатке. — Выполняй приказ Петросовета.

— Приказ будет выполнен!

Ирина Ивановна поджала губы, провожая взглядом отошедшего полковника.

— Откуда он вообще взялся, товарищ Михаил? У него ж тоже, как он выражается, «на лбу» Николаевская академия написана.

Комиссар пожал плечами.

— Видел его в Петросовете, товарищ Ирина. Только и всего. А остального — кто он да откуда — не ведаю.

— Понятно… вот что, комиссар — давайте-ка я тоже попытаюсь с этим противником, которого там «до роты» поговорить. Как-никак, русские люди, солдаты. Крови уже достаточно пролилось. Буржуям её пускать надо, министрам-капиталистам, а не простым мужикам в солдатских шинелях.

Комиссар заколебался. Оглянулся на своих людей — и тут с угла Таврического сада грянули несколько выстрелов — от стен полетела штукатурка.

— Этот Иванов прав; тут без артиллерии не сунешься. Половину отряда положим, а там вода к тому же. Разрешите мне попробовать, товарищ Михаил!