Александровскiе кадеты
Шрифт:
— Спасибо, — вежливо сказал Петя. — Спасибо, мальчики.
Фёдор только и смог, что с отчаянием хлопнуть себя по лбу.
— Мальчики! Уа-ха-ха! — загоготал Воротников. — Цилечка какая, а?!
Федя не знал, что такое «цилечка», но явно что-то не сильно хорошее.
— Воротников, так? — двинулся он вперёд, и Петя сразу же как-то укрылся у него за плечом. — Чего тебе надо-то? Чего пристал? Тебя нас позвать велели, так? Ну так ты и позвал. Теперь иди других зови.
Воротников задвигал челюстью, зашевелил
— Слышь, ты…
— Оставь его, Сева, — вдруг с ленцой проговорил «со всех сторон средний» мальчишка. Голос у него был тоже средний, никакой. — Потом разберёмся. Негоже приказы начальства с самого начала через ногу кидать, — и ухмыльнулся.
— Точно! — сразу же поддакнул и Нифонтов. — Начальство, оно такое… уж я-то знаю, Лёва. Моего папку…
— Именно, — ободряюще сказал мальчик по имени Лёва и даже положил Косте руку на плечо. — Пошли. Пусть эти опаздывают, если хотят.
Троица вывалилась в коридор; Воротников, само собой, бахнул дверью на прощание.
Петя жалобно вздохнул.
— Побьёт. Как есть побьёт…
— Да не ной ты раньше времени! Мы его сами побьём!
— Угу-у, а ка-ак…
— Как, да кудак, да подать его сюдак! Придумаем. Пошли, и впрямь нечего опаздывать!
Подполковник их действительно ждал. Первое отделение дружно затопало следом за ним на второй этаж, где были классы.
Сперва Фёдор не ожидал тут ничего интересного — ну что такого может быть в классных комнатах, кроме парт, учительской кафедры, ну и каких-нибудь глобусов-карт-чучел?
Разве что скелет. Вот, помнится, в прошлом году, ещё в Елисаветинске они позаимствовали (с возвратом, понятное дело) в кабинете естествознания самый настоящий череп, запихнули внутрь огарок свечи, зажгли; а потом ка-ак подняли на палке над живой изгородью вечером, когда из женской гимназии девчонки расходились после какого-то их клуба.
Ох, и было же визгу!.. Девчонки аж сумки с книжками побросали, улепётывая. Разговоры о призраках и мертвецах потом несколько месяцев ходили, а старшие сёстры наотрез отказывались возвращаться домой с занятий одни.
До сих пор вспомнить приятно.
Но тут и классы оказались совершенно не такие.
Во-первых, парты там стояли не рядами, а широким полукругом и лишь в три ряда, так что никакой «камчатки», прибежища двоечников и второгодников, не получалось.
Во-вторых, первый же класс, куда их привел подполковник, именовался «Оружейнымъ № 1», и по стенам развешаны были самые настоящие винтовки с пулемётами — иные целиком, иные в разрезе; висели схемы, как надо заряжать, как целиться, всё такое.
Кто-то из кадетов немедленно заспорил, какая из винтовок старая «бердана номер два», а какая — новая Мосина; которая — «пибоди-мартини», которая — «арисаки» и которые — «манлихер» со «спрингфилдом».
Фёдор
Здесь вкусно пахло ружейной смазкой, добрым железом, и совсем чуть-чуть — порохом, словно развешанные на стенах винтовки напоминали — «мы тут хоть и на покое, а коль понадобится — ещё постреляем!..»
Да и сами парты были другими — шире, выше, так, что удобно что-то делать, стоя возле них, а не только сидя.
— Да-да, — с улыбкой сообщил кадетам Константин Сергеевич, — здесь мы и будем заниматься. И не когда-нибудь в старших возрастах, а прямо завтра. Не откладывая.
[1] Автору известно, что имя «Монтигомо Ястребиный Коготь» введено в русский литературный обиход рассказом А.П.Чехова «Мальчики»
Глава 2.3
СевкойНа следующих дверях значилось «Физическій кабинетъ» и он куда более походил на лабораторию загадочного учёного из романов Жюля Верна, чем на классную комнату.
Всё вокруг было опутано каким-то проводами; на мраморных щитах размещались рубильники и рукояти, каких не постыдился бы и новейший линкор; в простенках высились странные аппараты, сверкая начищенной бронзой; а учительский стол выглядел удивительной крепостью с какими-то устройствами, к которым так и напрашивалось название «лучи смерти».
— Преподаватель физики и химии Илья Андреевич Положинцев, прошу любить и жаловать, господа кадеты.
В голосе подполковника слышалось искреннее уважение.
Сам Илья Андреевич возник, словно сказочный дух, откуда-то из сплетения проводов, из-за громоздких аппаратов. Был он немолод, тщательно выбрит, совершенно лыс; в положенном по чину вицмундире с петлицами гражданского служащего.
— Здравия желаю, господа кадеты, — пророкотал Илья Андреевич.
Взгляд у него был сильный, жёсткий такой. Почти что свирепый. Ох, подумал Федя, такой контрольными замучает… И вообще, что это за странное «здравия желаю»? Так к старшим по чину обращаются…
А вот Петя Ниткин, похоже, думал совершенно иначе.
Рука его тотчас взлетела вверх.
— У вас вопрос, господин кадет? — хозяин кабинета явно обрадовался. — Вот так вот сразу, с места в карьер? Похвально, похвально!
— Да! — заволновался Петя. — Скажите, а вон то устройство, в углу, неужели это… осциллоскоп?