Ален Делон

Наумова Юлия

В Риме его встречал водитель, державший в руках табличку с надписью “Делон”. Он отвез будущего актера в гостиницу и передал ему записку от Гарри Уилсона с указанием времени встречи с Зельцником на следующий день. До ужина оставалось несколько часов, и Ален решил осмотреть город. Он сторонился шумных толп туристов и не стал заходить внутрь Колизея, а долго смотрел на него с холма, где лежали развалины виллы Нерона. Гуляя по центральным улицам, он внимательно разглядывал проходящих мимо девушек, но вскоре немного разочаровался — они показались ему

слишком смуглыми. Впрочем, некоторые проявляли к нему интерес и были не прочь познакомиться, но он плохо понимал по-итальянски. Вечером из отеля он позвонил Жан-Клоду и рассказал о дне, проведенном в Риме.

— Я с тоской вспоминаю нашу поездку в Канны, — сказал он другу. — Мне здесь неуютно и скучно.

— Удивительно! — воскликнул Бриали. — Насколько я помню во время фестиваля, ты проводил все вечера, заперевшись в номере. Кто тебе мешает представить, что сейчас ты находишься там?

— Ты меня утешил, — весело ответил Ален. — Завтра перезвоню сразу, как вернусь от Зельцника.

— Договорились. Кстати, тебе звонила Мари. Мы с ней мило поболтали.

— Не смей приставать к моей девушке, — сказал Ален. — Я очень скоро буду в Париже.

— Она тоже. У нее приятный голос, и она обладает чувством юмора. Представляешь, заявила, что я ее лучший друг, потому что с пониманием отнесся к ее купанию в ванной у нас в номере.

На мгновение Делон отвлекся от мыслей о завтрашней встрече и вспомнил про свидание с Мари. Казалось, с тех пор прошло несколько лет.

— Почему ты молчишь? — спросил Бриали. — Ты же не всерьез ревнуешь?

— Конечно, нет. Можешь поговорить с ней, пользуйся моим отсутствием. До свидания.

Ален положил трубку и упал в кресло. “Все-таки в Каннах было спокойнее,” подумал он.

Глава 4

Утром в холле отеля Делона ждал вчерашний шофер. Оказавшись в офисе Дэвида Зельцника, молодой человек ощутил, что не сможет произнести ни слова и тщетно пытался выровнять дыхание. Впрочем, продюсер встретил его приветливо. Когда Алена проводили в его кабинет, Зельцник указал ему на стул и некоторое время говорил сам, не задавая никаких вопросов. Увидев, что Ален немного освоился, он спросил:

— Мне интересно, как Вы оказались на Каннском фестивале? Вы ведь совсем недавно вернулись из армии?

— Да, я вышел в отставку менее года назад. А на фестиваль я приехал со своим другом, актером Жан-Клодом Бриали.

— Понятно. Вам хочется и самому стать актером?

— Да. Я ни разу не снимался, но благодаря моим друзьям иногда присутствовал на площадке.

— Через пять минут подойдет Гарри, и мы пройдем в павильон, — сказал Зельцник. — Меня заинтересовали Ваши фотографии, нравится, как Вы держитесь, но окончательный приговор вынесет камера. Актер должен быть очень фотогеничным, иначе оператор загубит море пленки.

— Понятно.

Вскоре в кабинет зашел Гарри Уилсон и с улыбкой приветствовал Алена.

— Мы

уже немного поговорили, — произнес продюсер. — Теперь нужно организовать пробы.

— Камера готова, и оператор ждет нас, — ответил Уилсон.

Все трое прошли по коридору и остановились перед дверью с надписью “Входить запрещено”. Быстро обсудив что-то со своим помощником, Зельцник приоткрыл дверь и пригласил Алена внутрь. Молодой человек попробоовал вспомнить начало заученного отрывка из пьесы и пришел в полнейший ужас, так как не смог воспроизвести ни слова. Отрывок начисто стерся из памяти. Стараясь преодолеть отчаяние, он остановился возле мужчины, по указанию Зельцника, передвигавшего камеру.

— Господин Делон, встаньте, пожалуйста, возле той колонны, — попросил его Уилсон.

Ален осмотрелся по сторонам и понял, что находится в большом, почти пустом павильоне. Он подошел к указанной колонне и повернулся лицом к камере. Неожиданно молодой человек почувствовал, что контролирует свои эмоции и с небывалой силой захотел стать актером. Он решил, что если Зельцник не предложит ему контракт, он будет сниматься во Франции. Чувство скованности пропало, и он уверенно посмотрел в камеру.

— Отвечайте, пожалуйста, на мои вопросы, — крикнул ему продюсер. — Только не смотрите в камеру.

Зельцник понимал состояние молодого человека, в первые проходящего пробы, и не стал просить его читать подготовленные монологи и стихотворения. Он задавал ему вопросы, как на обычном интервью, а ответы Алена записывались на пленку. Через десять минут, которые для молодого человека пролетели мгновенно, Зельцник окончил интервью и сделал Алену знак подойти.

Приблизившись, тот поймал на себе оценивающий и заитересованный взгляд знаменитого продюсера.

— Предлагаю Вам вместе посмотреть пробы, — сказал Зельцник. — тогда я смогу сразу указать некоторые ошибки.

Ожидание, пока оператор подготовит пленку для показа, было для Алена самым страшным. В тот момент он больше всего на свете боялся узнать, что пробы неудачны. Аппарат застрекотал, и он робко поднял глаза на экран. То, что он увидел, казалось невероятным, но пленка зафиксировала стояшего в непринужденной позе красивого молодого человека, уверенно, а иногда и с долей юмора, рассказывавшего о своей жизни в Париже и предыдущей работе.

Зельцник забыл о своем намерении делать замечания по ходу просмотра. Он не отрывал глаз от экрана и, когда пленка закончилась, обернулся к молодому человеку с довольной улыбкой.

— Вам повезло, — сказал он. — Вы на редкость фотогеничны и эффектно выглядете на экране. Давайте вернемся в мой офис и обсудим возможность заключения контракта.

Некоторое время Алену пришлось ждать в приемной, пока Зельцник совещался с Уилсоном, потом его тоже пригласили в кабинет.

— Предлагаю Вам контракт с голливудской киностудией на семь лет, — произнес продюсер. — Вы будете сниматься в нескольких фильмах в год и в скором времени сможете получить главную роль.