Аленький цветочек

Семёнова Мария Васильевна

Он ничего не знал о деятельности Саранцева и вопрос насчёт пирамиды воспринял как конкретное руководство к действию. Следовательно…

Генералы переглянулись.

– У нас, Лев Поликарпович, интерес чисто академический. – Генерал-майор выбрал маслину и не торопясь разжевал. Дело моглообернуться по-всякому: кабы не пришлось до конца дней питаться пшённой кашей на водичке. – И ещё вопрос, уже не научного свойства, а просто человеческий. Что, с вашей точки зрения, представляет собой Дмитрий Дмитриевич Саранцев? В двух словах, если можно.

И

вот тут-то учёный муж удивил отвыкших удивляться чекистов. К чёрту профессорскую респектабельность! Звягинцев ответил со всей мужской прямотой:

– Могу и одним. Дерь-мо!.. А если чуть подробнее, «Засранцев» ваш – ворюга и пьяница, каких мало. Да ещё и стукло комитетское.

Генерал-майор откровенно расхохотался.

– Не любите вы, Лев Поликарпович, органы… – Семизвёздчатый встал, вытащил из сейфа бумажный листок, положил перед Звягинцевым: – Распишитесь, пожалуйста. Вот здесь, здесь и здесь. О нашем разговоре, сами понимаете, никому. Спасибо вам большое. Сейчас вас отвезут… – Он выдержал достойную паузу и окончил: – …на работу.

– Чёртова перестройка! – Дверь за экспертом наконец закрылась, и семизвёздчатый, откинувшись в кресле, повернулся к генерал-майору, доедавшему бутерброд. – Что ж, Пал Андреич… давай будем определяться. Не то… «Москва бьёт с носка»… Кого пошлём на перехват? «Смерч», «Циклон», «Ураган»? Может, «Цунами»? – Он отхлебнул остывшего чая, сморщился и придавил кнопку селектора: – Дежурный, завари-ка по новой…

– «Смерч» с «Циклоном» на манёврах, где Макар телят не гонял, в «Урагане» жуткий недокомплект, а в «Цунами»… – Генерал-майор о чём-то подумал и нехотя опустил тарелку с бутербродами на стол. – В «Цунами» совсем худо. Вчера весь личный состав отравился… глазированными сырками… пластом лежат, лакомки несчастные. Зато… У нас тут прямо под боком, в рекреационном центре, долечивается подполковник Скудин с остатками своей группы, вы помните, наверное, Владимир Зенонович, они почти все… в Санта-Крус де ла Сьерра. До конца прикрывали отход…

Он сразу пожалел о том, что сказал.

– Как же, как же. Вечная память. – Генерал-полковник важно кивнул. – Очень хорошо. Давай этого Скудина с его людьми и пошлём.

Павлу Андреевичу очень не понравился начальственный согласный кивок…

– А потом? – спросил он, что называется, в лоб.

– А потом по нулевому варианту. Не мне тебя учить. Пусть останутся на родной стороне.

«А ху-ху не хо-хо?.. – зло подумал генерал-майор. – Вот потому я никогда в твоём кресле и не буду сидеть, сукин ты сын…»

– Иди, исполняй, – кивнул на дверь семизвёздочный.

Однако Павел Андреевич остался сидеть. Да, подход-отход к начальству – очень важная штука. Иронизируйте сколько угодно, но слово, вовремя и – главное! – нужным тоном сказанное вот в таком кабинете, может застопорить или продвинуть карьеру. А может, вот как теперь, погубить или спасти несколько жизней…

– Если позволите, Владимир Зенонович… – проговорил он, ощущая, что шрам на щеке вот-вот задёргается и тем выдаст его. – Я подполковника Скудина знаю лично. Очень хорошо знаю. И полагаю,

что нулевой вариант в данном случае был бы нецелесообразен. – Он говорил очень спокойно, стараясь подбирать убедительные аргументы и не срываться в эмоции. Шеф недовольно поднял голову – что, мол, ещё за возражения? – но он продолжал упрямо и убеждённо: – Крайне нецелесообразен. Это спецы экстра-класса, которые… В общем, их просто так не заменишь. Поэтому я предлагаю по окончании операции назначить Скудина с его людьми в охрану «Тройки». Вместо… Засранцева. Тем более что за их головы кокаиновый картель Кхуна Са назначил страшные миллионы, то есть парни всяко на некоторое время «невыездные»…

– Добро, Павел Андреевич. Уговорил. Действуй. – Семизвёздочный удовлетворённо кивнул. – Пусть герои остаются на родной стороне. Но – под твою ответственность. Под твою персональную…

Вновь появился сантехник Евтюхов. Задумчиво, с видом эксперта осмотрел развороченную батарею. Прочувствованно матюгнулся и вынес вердикт:

– Ёж твою сорок через семь гробов налево.

– Спасибо вам большое, – сказала Рита.

– Из спасиба, девка, шубы не сошьёшь, – сразу помрачнев, обиделся Евтюхов. – Я для спасибов специальную фляжку держу…

Рита не придумала ничего лучше, чем вручить ему бутылку кагора, которую они с Иваном не успели даже ополовинить.

– А-а, этот… анапский… – разочарованно протянул сантехник. Его приговор был беспощаден: – Самое дерьмо, глистов только морить… Ну, зелёная, сама пойдёшь?

Лихо закрутил бутылку – и мастерски, в два булька, отправил анапский винтом в лужёную глотку. Рита, запоздало осознавшая свою оплошность, почувствовала себя так, словно благородное бархатное вино у неё на глазах спустили прямо в канализацию. Да. А ведь могла бы вовремя вспомнить про депаспортизованное спиртное, сохранявшееся в буфете, надо полагать, как раз для такого случая… Да.

– Не тридцать третий портвешок, конечно… – крякнул сантехник презрительно. И отбыл наконец вместе с Клавой и Собакиным, не забыв прихватить пустую бутылку. Пригодится: с паршивой овцы хоть шерсти клок.

Закрыв за ними дверь, Рита первым делом побежала на кухню – ставить чайник. Снаружи вовсю продолжала бушевать заблудившаяся и подтаявшая арктическая метель – в квартире, лишённой «геотермального источника» в виде батарейного кипятка, ощутимо захолодало. Пробегая мимо зеркала, Рита мельком взглянула на растерзанное, в грязных разводах отражение и содрогнулась. (Есть анекдот. Встретились жёны новых русских: «Мой-то какой сволочью оказался!» – «А что?!» – «Да попросила давеча двести баксов на салон красоты, а он на меня посмотрел и пятьсот выдал…») От того, что увидела в зеркале Рита, по идее должен был бы в ужасе шарахнуться страшный волосатый орангутан. Не говоря уже об интеллигентном Иване Степановиче. Увы, ей, как и большинству озабоченных своей внешностью женщин, было невдомёк, о чём в действительности думает мужчина.

«А девушка-то с талией, – провожая её глазами, оценил Кудеяр. – С ножками девушка…» Стихийных бедствий вроде больше не ожидалось, и его мысли понемногу возвратились к приятному. Рита носилась туда-сюда по квартире, словно маленький вихрь. Иван караулил закипающий чайник и развлекался, мысленно сравнивая Риту с Клавой. Эта последняя была весьма далека от его личного идеала девичьей красоты, но отменный вкус участкового никакому сомнению не подлежал. «Такую в любое место лизни, халвой небось отдаёт. А бюст… Как говорят в подобных случаях на Востоке – на одну лечь, другой накрыться…»