Алешкина любовь. Простая история.
Шрифт:
— Предлагаю: за потраву общественных посевов заместителю председателя Лыкову объявить выговор и оштрафовать на сто рублей согласно закону. Кто — за, прошу поднять руки.
И поднятой оказалась только ее рука. Остальные мнутся, переглядываются. Авдотья под пристальным и гневным взглядом Сашки подняла было руку, но потом, оглянувшись на остальных, опустила.
— А может, не надо штрафу на первый раз, а? — виновато заговорила она. — Ну, пусть выговор, и ладно. А уж ежели вдругорядь
Все обрадованно подхватили предложение:
— Ну конечно, нельзя же сразу.
— Грех да беда на кого не живет!
— Уж больно ты строга, Васильевна, сразу штрафовать.
— Боитесь? — горько усмехнулась Сашка. — А чего в нем такого страшного? Ну — глаза во лбу, да две дырки в носу.
Лыков усмехнулся, вызывающе оглядывая всех. Ему было приятно, что никто не рискнул пойти против него. Он поднялся.
— Пожалуй, хватит заседать. На то вечер есть, а мы днем собрались.
— Ну идите! — устало махнула рукой Сашка. — А ты останься, дело есть.
Когда в комнате остался один Лыков, она спросила, не глядя на него:
— Ты наш уговор помнишь? Насчет гильз. Говорил с бригадиром?
— Ах, вон что! А я думал, что я уже у тебя из доверия вышел, так ты на меня ополчилась…
— А ты не будь бабой, я тебя про дело спрашиваю. Мне, что ли, с ним водку пить?
— Ну добро, добро! Нынче же и поговорю.
— Побыстрее надо. Сеять пора уже. В общем, организуйте все, что надо.
— Ладно. А деньги?
Сашка молча вынула из кармана сто рублей, протянула ему. Лыков повертел бумажку.
— Маловато! Дешево хочешь дело провернуть, Лександра Васильевна.
— Вам что, обожраться надо? Два литра ведь! — изумленно воскликнула Сашка.
— А народу-то? — стал Егор загибать пальцы. — Я, Гуськов, бригадир, трактористы. Нет уж, клади еще одну бумажку.
— Нет у меня с собой. Вечером дам.
— Ну смотри. — Егор вышел.
Сашка опустила голову на руки, задумалась. Вдруг зазвонил телефон. Она взяла трубку.
— Алло! Это колхоз «Заря»? — послышалось в трубке.
— Да.
— Председателя можно?
— Ну говорите, — устало ответила Сашка.
— Это говорит заведующий семенной конторой Костенко. К нам поступила большая партия семенного зерна нового сорта — тулун семьдесят. Мы предлагаем заменить ваше семенное зерно на новое.
— Заменить? — тревожно спрашивает Сашка. — А зачем заменять? Какой такой тулуп?
— Да не тулуп, а тулун, — слышится в трубке. — Это такой сорт пшеницы, новый. Вы сеяли все время пшеницу сорта лютесценс шестьдесят два, а сейчас нам рекомендуют внедрять тулун семьдесят, новый сорт…
— Почему семьдесят? — пугается Сашка, ничего
— Да кто это говорит? — слышится сердитый голос. — Мне нужно председателя колхоза или агронома.
— Нету агронома, нету!
— Ну тогда дайте председателя!..
— И председателя нету! — отвечает Сашка и нажимает пальцем на рычаг, прекращая трудный разговор.
Потом торопливо вскакивает и пугливо заглядывает в соседнюю комнату, не слышал ли кто, но там Виктор и девушка-счетовод заняты своим делом и не обратили на нее внимания. Сашка облегченно вздыхает и выходит на улицу.
Как раз в этот момент к крыльцу подъезжает телега со старичком возницей. В тележке два чемодана и худенький длинношеий юноша с торчащим кадыком и оттопыренными ушами. Рукава пиджака у него слишком коротки, а воротник рубашки, наоборот, велик.
— Принимай гостя, Васильевна! — весело говорит старичок и поясняет юноше: — Это вот и есть наш председатель…
Юноша застенчиво представляется Сашке:
— Серегин, Леонид. Агроном. Назначен в ваш колхоз.
— Господи! Наконец-то! — радостно всплеснула руками Сашка. Но тут же с недоумением начинает разглядывать Серегина. Невесть как очутившиеся любопытствующие две бабы тоже перешептываются, разглядывая Серегина. Тот еще больше теряется.
— Что-то уж больно ты зелененький… — сокрушенно замечает Сашка. — Ты и в самом деле агроном?
— Ну а кто же? — сердится Серегин. — Вот, пожалуйста, диплом…
Он, порывшись в кармане, подает диплом Сашке… Все начинают разглядывать диплом…
— Скажи на милость, даже с отличием! — бормочет Сашка, снова разглядывая Серегина. — Ну, а скажи, что это такое — не то тулуп, не то тулум семьдесят?..
— Тулун семьдесят! — бойко, как на экзамене, отвечает Серегин, подняв глаза к небу. — Это сорт, выведенный Ленинградской государственной селекционной станцией и Всесоюзным институтом растениеводства. Районируется в десяти областях нечерноземной полосы. Устойчив против полегания, имеет зерно с высокими мукомольными и хлебопекарными качествами. По урожайности превышает широко распространенный лютесценс шестьдесят два и начинает вытеснять последний.
— Ишь, как шпарит! Ровно по написанному! — восхищается старичок.
— Истинно сказано — господь знает, кого разумом наградить! — кивают головами бабы.
— Ах ты, миленький! — умиляется Сашка. — Ну прости… Уж больно ты заморенный какой-то. Ну ничего! Мы тебя откормим. Бабы! — обратилась она к женщинам. — Ведите его к Авдотье. И — молока ему! Молока!
И она так решительно рубанула рукой воздух, точно предлагала вместо молока всыпать ему розог…