Алесик едет в Красобор
Шрифт:
«Уйдем? — спрашивает мальчонка. — Мост теперь и без нас сгорит». — «Рано нам, — отвечает партизан. Пока мост цел, немцы проскочить могут». — «Тогда давайте, пока он не сгорит, пару сосен на дорогу свалим. Пила же — вот она! Тогда и до моста не доедет никто.» — «Завал? — встрепенулся партизан. — Хорошая задумка! А осилишь пилу таскать? Сам-то ты эвон какой…» — «Осилю, дяденька! Я двужильный, когда надо!»
Перебежали они через подожженный мост назад. Только перебежали, а за спиною — хлоп! хлоп! — и начало брызгать ослепительным
Партизан прошел вперед, туда, где дорога поворачивала. Сошел на обочину, взялся за топор. Подрубил ближнюю сосну, на своего нового знакомого оглянулся. Тот понял — вмиг с пилою подбежал. И давай они вдвоем пилить. Наконец, ухнула сосна на дорогу, перегородила подход к мосту. А там, сзади, трещит пламя и черный дым — к вершинам елок.
Еще одну сосну повалили, накрест с первой, — с противоположной стороны. Потом ель и еще одну ель.
Сгорел мост, головешки в воду попадали, остатки дымят.
— Вот теперь и нам пора, — партизан кивнул в сторону реки. — Плавать умеешь?» — «Переплыву», — мальчишка босыми пятками одна о другую пересмыкнул.
Только они раздеваться хотели, как услышали гул моторов. «Немцы!» — испуганно вскрикнул мальчишка. «Они… Ты вот что, давай лесом вниз по реке. Там переправишься». — «А вы?» — спрашивает мальчонка. Спрашивает, а у самого глаза большими сделались, круглыми. «Я следом за тобой».
Сказал эдак партизан и бегом в лес, туда, где дорога изгиб делала.
Каратели действительно решили лесной дорогой на партизан с тыла напасть.
— И много было фашистов? — спросил Алесик.
— Немало. Впереди два мотоцикла с колясками — разведка. При каждом мотоцикле пулемет. За мотоциклами — на расстоянии — броневик, а там и остальные на машинах. Только мотоциклисты проскочили, а на дороге как бабахнет! Это броневик на мине подорвался.
— А почему мотоциклы на нее не наехали?
— Мотоциклы легкие, проскочили. Взрыватель мины на более тяжелый транспорт установлен был: танк, грузовик, бронемашину. Ухнуло так, что земля задрожала. Броневик перевернулся и загорелся. Немцы, которые сзади ехали, сразу остановились, стрелять во все стороны начали. Остановились и мотоциклисты, не знают, что делать: впереди завал, а сзади броневик горит и стрельба. Пока они думали, партизан отстегнул от ремня гранату и швырнул под ближайший мотоцикл. Потом вскинул винтовку — еще одного фашиста уложил.
В лесу пальба. Строчат каратели по деревьям, по кустам — партизан же не видно.
Тут бы и тикать самый раз, покуда враги не опомнились, не разобрались, что против них один человек воюет. Партизан и начал потихоньку отползать. И вдруг у него из-за спины на дорогу кто-то — шмыг! Глянул, а это мальчишка тот. Застыл на месте подрывник. «Ты куда?! — кричит. — Стой! Убьют!»
— А мальчишка остановился? — Алесик даже дышать
— Куда там! Будто и не слышит. К перевернутому мотоциклу — скок, схватил автомат убитого фашиста и назад. Оружие, видишь, себе добывал.
Отошли они, переправились через Жеремянку, со своими соединились.
— Немцы не прошли?
— Нет. Побоялись, что впереди и завал заминирован, и партизанская засада здесь. Да и прорываться им пользы никакой: моста же нет, все равно не проедешь. А пешком, без техники, они не вояки были. От злости фашисты дорогу заминировали — всю, от завала. По ней и вовсе люди ходить и ездить перестали. Другой путь себе выбрали.
— Что же после войны нового моста не сделали, мины фашистские не повытаскивали?
— Мины, конечно, повытаскивали, разминировали и дорогу, и лес вокруг нее. А мост так и не восстановили. Почему? Я про всё это у буфетчицы спрашивал. Сказала, что в другом месте, более удобном, мост построили. Бетонный. И дорогу к нему насыпали, хорошую.
— А эта…
— Так и осталась. Зарастает вот…
— Папка, каратели партизан тогда не разгромили?
— Руки коротки… Им так всыпали — едва ноги унесли.
— Папка, а мальчика к себе партизаны взяли?
— Взяли.
— И он строчил из своего автомата?
— Строчил.
— А как его звали?
— Мальца того? Зайчиком.
— Как-как?
— Я же тебе ответил: Зайчиком. Ну, брат, пошли. А то засветло до Жеремян не доберемся. А нам ведь оттуда еще в Бородовичи попасть надо.
— Не доберемся, — покрутил головою Алесик. — Моста же нет.
— И не надо. Видишь во-он ту тропинку?
— Ага.
— Ею мы и спустимся к реке. А там, сказала буфетчица, брод есть.
Шурик караулит дом
Далеко позади и мост, и лесная тропинка, и еще одна тропинка, полевая. Все они за двумя привалами. Алесик с отцом по мощенной булыжником дороге идут. Бинокль на шее Алесика тяжелым сделался, а ноги нет-нет да и споткнутся о камень.
— Папка, — спрашивает Алесик, — тебе дорога еще за ноги не цепляется?
— Да нет, а что?
— Мне уже цепляется, — вздыхает Алесик. — А учительница говорила, когда мы всем классом в поход ходили, что, если дорога за ноги цепляться начнет, пора привал делать.
— Недавно же делали! — папа даже остановился от удивления.
В этот момент сзади послышался гул мотора. Папа взял Алесика за руку, и они сошли на обочину.
На дороге показалась машина: то ли автобус, то ли будка на колесах и с окнами. Папа поставил портфель на землю и поднял правую руку. И автобус-будка остановился. Был он песочного цвета с вишневой кабиной. Алесик смог прочесть надпись под окошками с занавесями: «Служба быта».
Немолодой круглолицый шофер с прической под бокс высунулся из кабинки: