Альфа Центавра
Шрифт:
— Да банщик, скотина, притащил, — констатировала Арт. И добавила:
— Иди сюда Веник. Мы зовем его Веник, — обратилась она к Американцу.
— Это ты, может быть, зовешь его Веник, а я Тазик, — сказала Ками, и мило, точнее:
— Глупо, — улыбнулась.
— Веник-Тазик! — со смехом крикнул Тро, — подь сюды.
— А ты что здесь надзиратель, чтобы вот так запанибрата разговаривать с нашим банщиком? — спросила Артистка. А Коллонтай добавила:
— Я буду звать его Надзиратель.
— Я
— А как по-американски?
— Супер.
— Супер?
— Супер-Супер.
— Он хочет над нами возвыситься.
— Ты хочешь над нами возвыситься, котик?
— Точнее, Кролик?
— Супервайзер здесь я, — раздался голос, как будто с небес, так как люди не видят обслуживающий персонал в упор. И хотя все здесь были инопланетянами, не считая Американца и Пархоменко, а именно он был послан Вильямом Фреем, по партийному псевдониму:
— Ильинский, — сторожить инопланетянок. Хотя никто не считал их инопланетянками, а наоборот. Но этот Старый пень уперся, что:
— Это должны быть Инопланетянки, и… и надо было проверить.
— Нет, вы послушайте, — сказал Супер, — он говорит, что он Супер.
— Так это само собой, — сказала Кали, — он и поставлен сюда за нами наблюдать.
— Вы знали? — спросил Пархоменко с тремя горшочками пельменей в сметанном соусе.
— Я буду с ним драться за право называться Супервайзером.
— Да? — попросила подтверждения Кали, а Арт добавила:
— Хорошо, мы посмотрим. И американец Кро сказал, что знает один прием, который банщик супервайзер не ожидает.
— Давай, покажи, — сказала Кали и по забывчивости проглотила, взяв прямо ложкой, кусок торта граммов на триста. От удивления Пархоменко рассмеялся. Почему? Ну чё-то делать надо, если такое удалось увидеть в первый раз. Америкэн Бой удирал по подносу. Снизу ногой. Пельмени выскочили из своих горшочков — как сказала Кали:
— Видимо, тоже от радости, что стали, наконец, свободны.
— Ложись! — закричал Американец. И банщик лег. Наконец дамы сжалились, и попросили его присоединиться к ним, предварительно также попросив:
— Приготовить всё заново.
— Я был контужен, — сказал Пархоменко, когда сел за стол вместе со всеми своими пельменями.
— Где?
— На поле боя.
— Ты уже показал, как умеешь сражаться, — сказала Арт.
— Да, видимо, я еще боюсь испуга, — сказал банщик.
— Хорошо сказано: боюсь испуга, — резюмировал Америэн Бой. Он взмахнул рукой, пытаясь опять напугать банщика, но Пархоменко неожиданно ее поймал.
— Итс май фиш, — сказал он, и повел руку на перелом. Кро закричал, и сбил головой самовар с кипятком. Он упал прямо на Артистку. Она успела сказать:
— Ты можешь испортить мне лицо, — и выпорхнула прямо
— Это инопланетянка! — И добавил: — Для человека она слишком быстра.
— Он верит в инопланетян, — заржал банщик.
— Ты сам в них веришь больше, чем я, — сказал Американец, и провел банщику левый боковой. Пархоменко перевернулся несколько раз по полу и затих.
— Полный бардак, — сказала Кали, и опять съела свои триста торта.
Но, как говорится:
— Всем хватит — этот торт на три килограмма. Большой, большой!
— Этот банщик не зря учился на Подготовительных Курсах, — сказала Кали, — я приглашу его часа на полтора в парную, чтобы сахарно-шоколадно-масляные поросятки не успели сделать меня коровой.
Окей?
— Нет, нет, — сказал Америкэн Бой. — Давайте сначала займемся Предсказанием, чтобы выйти отсюда.
Не успел Америка вынуть из черного с двумя замками, профессорского портфеля приспособление для Предсказания, как банщик, который едва успел уползти в свое потенциальное убежище — опять вернулся.
— Чё, еще дать? — нагло спросил Америкэн Бой, но дамы на него набросились, что, мол:
— Дай человеку слово сказать. — А другая:
— Я же ему обещалась дать в парной, может он за этим и пришел уже. — Без знака вопроса. Впрочем, я так его редко ставлю. А зачем заниматься тавтологией, если и так всё понятно. Вот если я и сам уже не понимаю:
— Вопрос это или ответ, тогда да:
— Ставлю наугад знак вопроса. — Ну, примерно, как Гегель предсказывает Историю:
— Может, Да, а вдруг и:
— Нет? — Только в виде исключения из правил.
— Кончили? — спросил Пархоменко, — разрешите ошарашить?
— Давай сюда, — что там?
— Я возьму, — сказала Артистка, — вы здесь второй и третий лишние. В том смысле, что ты только приехал — слово на букву х — знает откуда, а она щас пойдет с ним, — кивнула на Пархоменко, — в баню. Бой хотел возразить, что:
— Мы и так в бане, — но решил, что возражение только еще больше осложнит то, что и так понять затруднительно.
— Ну, чего? — Точнее:
— Что ви хотель сказать? — по-немецки.
— По-немецки вот как раз вам послание, — сказал банщик, и, поклонившись, удалился.
— Что это с ним? — спросил Америка.
— Из-за тебя всё, — сказала Кали, — крыша, кажется, поехала.
Тем не менее письмо надо читать, а кто понимает по-немецки?
— Дак все, — сказала Артистка.
— Если ты понимаешь, это еще не значит: все! — сказал Амер.
— Ты хоть когда-нибудь изучал Пятый Постулат?
— Естественно, всякий мало-мальский, так сказать мужчина это делал в детстве.