Альфа и Омега
Шрифт:
Моя рука взвилась почти неосознанно, но залепить ей пощечину, когда она стояла так близко, все равно бы едва получилось. Альфа перехватила меня за запястье и вжала в кирпичную стену рядом с окном. Запах мускатного ореха переплетался с вездесущим запахом сигарет, и этой комбинации у меня к горлу подкатывала дурнота.
— Я знаю, кто я, — выдохнула Джен, ненадолго поймав зубами мочку моего уха, отчего вдоль моей спины пробежала россыпь колючих горячих мурашек. — А ты знаешь, кто ты такая, Хана Росс? Ты хоть представляешь, какая ты на самом деле?
Эта дурманящая голову пытка длилась несколько секунд — ее тело, вжимающее меня в стену, ее горячее дыхание на моей шее, ее голос, щекочущий мои нервы. Все это было слишком
Метку на моем левом предплечье снова дернуло, но на этот раз намного сильнее, и я сама не ожидала, что во мне достанет столько сил, чтобы оттолкнуть альфу и почти по-звериному оскалиться, предупреждая ее дальнейшие попытки приблизиться. Джен несколько раз осоловело моргнула, и ее взгляд снова прояснился.
— Прости. — Она тяжело выдохнула, помотав головой и словно только очнувшись от какой-то лихорадочной горячки. — Я не хотела. То есть хотела, но… Не так. Мне следовало сдержаться.
— Да, тебе следовало, — кивнула я, сжимая пальцами левую руку и все еще тяжело дыша.
— Это все проклятое пойло Макса, я точно выпила лишнего. Извини, Хана. Мне… мне надо прийти в себя. — Не глядя на меня, она нырнула обратно в комнату, а я шумно выдохнула и сползла вниз по кирпичной стене. Ситуация и правда как-то слишком резко вышла из-под контроля. Я не знала, в самом деле ли виной тому замысловатые коктейли нашего общего друга или же этот всплеск давно назревал, а события последних дней просто ускорили его наступление. Но меня задело или удивило не столько поведение Джен, сколько собственная реакция. Прежде я так не злилась, даже если разговор становился сложным или неприятным. И уж совершенно точно у меня прежде не доставало сил, чтобы так недвусмысленно отвергнуть ее, ведь мое тело, введенное в заблуждение ее запахом и нашей совместной жизнью, давно уже считало ее моей альфой — во всех смыслах. И оно не должно было отталкивать ее, а тем более выпускать зубы и скалиться. Я подошла слишком близко к опасной грани и даже ощутила внутри себя недвусмысленный позыв к частичной трансформации, чего со мной никогда прежде еще не случалось, ведь считалось, что омеги способны связываться со своей звериной сущностью лишь во время секса — используя в качестве триггера удовольствие, а не ярость, как альфы.
Я снова ощутила настойчивую пульсацию на руке и, закатав рукав своего теплого вязаного платья, немного ошалело уставилась на слишком часто ставшую напоминать о себе метку. Сейчас, в тусклом уличном освещении, она походила на нарисованную веревочку — или ленточку, если угодно. Красная лента на моей руке, обрывавшаяся как будто на полпути… к чему-то? Или к кому-то? Я снова поднесла предплечье к носу и втянула ноздрями воздух. Запах молодого альфы угадывался совершенно безошибочно, но если в прошлый раз он меня до трясучки напугал, то сейчас оказал прямо противоположное воздействие — мне вдруг стало намного спокойнее. Я несколько раз провела вдоль нее носом, вдыхая ее, как дорожку наркотика, и все глубже и глубже погружаясь в какое-то почти медитативное состояние, наполнявшее меня ни с чем не сравнимым умиротворением. А потом лизнула метку, ощутив языком бугристую солоноватую неровность собственной кожи и то, какой горячей она была. Ощущение было просто невероятным, сладостным и дразнящим, как если бы я коснулась себя совсем в другом месте и с совершенно иными намерениями. От неожиданности я даже не смогла сдержать инстинктивной реакции, плотнее сжав колени и выдохнув едва слышный стон. Мой собственный запах усилился, я сама это почувствовала — его вязкость и сладость, окутывающие меня словно коконом.
Это было неправильно. Даже в таком состоянии я отдавала себе отчет в том насколько. Я не знала ни причин появления этого знака, ни его смысла, ни того, какие последствия могло иметь любое из моих действий, но все равно не могла остановиться. Это походило на временное помешательство, на
— Хана, ты здесь?
Громкий голос Макса вывел меня из блаженного транса. Я вздрогнула всем телом и снова едва сдержалась от того, чтобы не зарычать в ответ. Мои собственные реакции продолжали меня удивлять, но пока я слишком медленно и туго соображала, чтобы проанализировать это и сделать предположение о том, какого Зверя вообще со мной творится.
— Ты же замерзнешь, с ума сошла! — Увидев, что я сижу у стены на пожарной лестнице, он всплеснул руками и вылез наружу. На его прикосновения, пока он поднимал меня и затаскивал в дом, мое тело отреагировало куда спокойнее. Он не был альфой, а значит не был…
…соперником?
— Джен сама не своя, да и на тебе лица нет. Неужели наши попугайчики-неразлучники поругались? — покачал головой Макс, закрыв окно и снова повернувшись ко мне. — Все нормально?
— Я хочу выпить, — отозвалась я. — Чего-нибудь покрепче. Какой-то… дурной день сегодня. Только давай без… твоих идиотских приколов и потери памяти от пары глотков, ладно?
— Понял, — кивнул он, видимо оценив, что в своем текущем состоянии я совершенно не настроена шутить или тем более понимать чужие шутки, и исчез из моего поля зрения. Едва что не натыкаясь на предметы в комнате, я добралась до ближайшего свободного местечка на диване рядом с незнакомой, шумно общающейся компанией. И хотя не собиралась подслушивать их беседу или тем более участвовать в ней, тема их разговора невольно привлекла мое внимание, и через какое-то время мне даже почти удалось выкинуть из головы то, что произошло между мной и Джен.
— …В «Нью Джорнал» писали, что первые таблички Оймаха начали появляться еще в семидесятых. Их находили по всей стране, но больше всего здесь, в Восточном городе, — говорил один из мужчин, бородатый широкоплечий блондин в красном свитере. Отчего-то он сразу показался мне смутно знакомым, словно я уже видела его раньше. Даже вспомнила его имя — Кори. — В то время они наделали много шума, потому что их связывали с тайными обществами и религиозными сектами. Вы же помните, что тогда творилось?
— Я помню, — подтвердила миловидная девушка в очках, сидевшая рядом со мной. От нее вкусно пахло цветочными духами и немного алкоголем, но никаких других запахов я не ощущала. Скорее всего, на этой вечеринке мы с Джен вообще были единственными бестиями, и, наверное, в моем текущем странном состоянии это было даже к лучшему. Меж тем сидящая рядом со мной девушка продолжила свою мысль: — Народ с ума сходил из-за Бешеного Билла и того, что он творил. Его же только в семьдесят восьмом наконец поймали, да?
— Бешеный Билл, да, — кивнул бородач, усмехнувшись. — Занятный был мужик.
Я тоже слышала о Бешеном Билле — он был одним из самых известных серийных убийц второй половины прошлого века, и его случай описывался во многих учебниках по психиатрии и криминалистике. Я не знала всех деталей его дела, только то, что он совершил семнадцать убийств, причем убивал и альф, и омег, и людей. На суде его адвокат заявил, что его клиент болен бешенством, а значит не контролирует свою ярость. Тогда это вызвало волну общественного негодования, ведь считалось, что болеющий бешенством альфа в принципе не способен соображать здраво и потому не смог бы так долго скрываться от правосудия. Я не помнила, чем в итоге все закончилось, но вроде бы его все же посадили на электрический стул несмотря на все попытки стороны защиты доказать, что подобный клинический случай требует всестороннего изучения, а никак не уничтожения.