Альфа и Омега

Сейд Анна

Она сжала мои волосы у корней, заставив меня поднять лицо и посмотреть на нее.

— Секс это просто способ… выразить свои чувства к кому-то, — сбивчиво пробормотала я, от парализующего меня страха перед этим человеком почти лишенная способности соображать.

— Да прям? — хрипло засмеялась она, направив тугую струю воды мне прямо в лицо, защищаясь от которой, я едва успела зажмуриться. — Мой-то говаривал, что от таких, как ты, омежка, пахнет сексом. Я вот и всегда пыталась понять, чем же вы настолько лучше нас, людей, что не только ваши мужики убивать готовы за ваши сладкие киски, так и наши туда же — с ума сходят почем зря. Покажи-ка

мне, из-за чего весь сыр-бор.

— Что? — шокированно переспросила я, надеясь, что ослышалась или, по крайней мере, не так ее поняла.

— Щелку свою покажи, говорю, — повторила она, продолжая шарить глазами по моему телу. — Хочу лично поглядеть, что там за чудо такое чудесное.

— Нет! — Я не хотела, чтобы это прозвучало так напуганно и отчаянно, но голос сорвался, и Мартишу это, кажется, искренне позабавило.

— Ишь какая целомудренная выискалась! Да я слыхала, что вы не то что за деньги, просто за спасибо готовы ноги раздвигать, лишь бы вам хрен побольше и поглубже присунули. А еще говорят, что вы там внизу сладкие, как персики. Не то что мы. — Женщина неприятно улыбнулась, и кончик ее языка на секунду показался между губами и снова пропал.

Я не могла поверить, что все это происходит со мной. Это напоминало какой-то театр абсурда, отвратительный, гротескный, не укладывающийся у меня в голове. Я просто сидела, хлопала глазами и смотрела на нее, а она продолжала поливать мое тело горячей водой из душа, натирая его жесткой мыльной мочалкой и посмеиваясь. В какой-то момент ее рука соскользнула с моего живота вниз, и я, среагировав инстинктивно, отпрянула назад и со всей силы ударила ее по предплечью.

— Не трогайте меня! — процедила я сквозь зубы, глядя на нее исподлобья и ощущая, как горит метка на моей руке. Йон наверняка все чувствовал — надеюсь лишь, что у него достанет ума не реагировать и не ставить свою жизнь под угрозу.

— Тупая маленькая шлюшка, — ласково проговорила Мартиша, а потом вдруг снова схватила меня за волосы и с силой приложила о выложенную заляпанным кафелем стену душевой. На несколько мгновений я лишилась чувств — так мне, по крайней мере, показалось. А когда пришла в себя, то поняла, что лежу на спине на дне душевой кабинки с раздвинутыми ногами.

Меня окружала темнота — темнота лабиринта, в котором вдруг погасли разом все огни. Я чувствовала, как дрожит земля от грохота копыт приближающегося чудовища. Оно учуяло меня, оно учуяло мою слабость, и теперь мчалось на ее запах. Я ощущала лапы чудовища на своем теле и внутри него, и ничего не могла поделать — просто позволяла ему делать то, что оно хотело.

Как и тогда, шесть лет назад, позволила им.

— Да ничего особенного, — резюмировала Мартиша, выпрямившись, понюхав и зачем-то лизнув собственные пальцы. — Думаю, мой бывший придурок просто любил приврать ради красного словца. На вот, вытирайся. Я тебе сейчас принесу что-нибудь из одежды.

Она кинула в меня полотенцем и вышла, громко щелкнув наружной щеколдой. Я осталась лежать на полу, ощущая, как стекает вода по моим дрожащим плечам и пульсирует боль в том месте, где меня головой приложили о стену. Мне понадобилось несколько долгих минут только для того, чтобы снова сдвинуть колени. А потом съежиться, обхватив себя за плечи и беззвучно всхлипывая. Я больше уже ничего не хотела. Ни защитить Йона, ни бороться за нашу судьбоносную связь, ни даже избавиться от треклятой метки, из-за которой все это началось. Я просто хотела,

чтобы меня оставили в покое. Потому что сил у меня больше не осталось.

Мартиша вернулась со стопкой чистой одежды в руках — это оказался какой-то спортивный костюм. Мне было все равно, откуда он у нее взялся и кому принадлежал до меня. Я даже не вздрагивала, когда она, одевая меня, вертела мною как хотела, словно послушным манекеном, а напоследок от души хлопнула по заднице, назвав «славной омежкой». Я не поднимала взгляда, когда мы вместе с ней возвращались к остальным. А, увидев Йона, тоже переодетого в поношенные вещи с чужого плеча, не смогла себя заставить подойти к нему. Я чувствовала, что он смотрит на меня, буквально проедает глазами, пытаясь добиться ответного взгляда, но упрямо таращилась в пол. С моих наполовину промокших, частично закрывающих лицо волос капала вода, стекая вдоль позвоночника до самых бедер. И я концентрировалась именно на этом ощущении, на прохладном мягком прикосновении, скользящем вдоль спины. Больше не было ничего — ни этих людей, ни этой комнаты, ни того, что произошло в душевой.

— Хана! — Он не сдержался и позвал меня по имени, но я не собиралась ему отвечать.

— Что, наши голубки уже поссорились? — хохотнул Кадо. — Милые бранятся, только тешатся, не переживайте. Давайте, ребятки, время деньги. Мартиша, золотце, я у тебя в долгу.

— Про скидочку не забудь, — кивнула та, сложив руки на груди. — Даже не надейся, что я тебе не припомню потом.

— Да куда уж там, — подмигнул он ей, а потом щелчком пальцев указал на выход. Не дожидаясь, пока меня снова схватят за руки, я зашагала в его сторону сама.

— Я вернусь, — услышала я вдруг голос Йона и, обернувшись через плечо, увидела, что он стоит рядом с Мартишей, глядя на нее в упор. — Я вернусь, и ты пожалеешь, что прикоснулась к ней.

— Да было бы к чему там прикасаться, касатик, — фыркнула женщина. — Твоя девчушка сама готова перед первым встречным на спину лечь. Ну да, омежки, они все такие, тебе ли не знать. Не удивлюсь, если она пару оргазмов словила просто потому, что я дотронулась до ее голой задницы.

— Йон, не надо, — тихо произнесла я. — Оставь ее. Идем.

— Хана, что она сделала? — сквозь зубы прорычал он.

— Какая разница? Она, они, он — это ты со мной сделал все это. Ты и эта проклятая судьба, что свела нас.

Я отвернулась, не желая видеть, какой эффект произвели на него мои слова, и игнорируя болезненно жжение в нашей метке. Конечно, обвинить его было проще всего — потому что в отличие от них всех его я могла ранить. Могла отыграться на нем за то, что произошло со мной. Это было мелочно, глупо и жестоко, но, по крайней мере, этого было достаточно, чтобы он перестал нарываться на неприятности и оставил эту женщину в покое.

Кажется, в машине я ненадолго отключилась. Мое тело за одни только последние сутки пережило пулевое ранение и, вероятно, легкое сотрясение мозга, не говоря уже обо всем остальном. Оно сдавало свои позиции. Даже с учетом нашей волшебной целительной связи его ресурсы были ограничены. Я не знала этого наверняка, но нутром чуяла, что злоупотребление подобной регенерацией могло иметь последствия куда более серьезные, чем сами те раны, что она исцеляла. И тем не менее, когда я пришла в себя, чувствуя руку Йона в своей, то не смогла сдержать тихого всхлипа. Чувство единения и цельности, что я испытывала рядом с ним, невозможно было ни с чем сравнить.