Альфа и Омега
Шрифт:
К моему удивлению, альфа не стал сопротивляться. Он почти оттолкнул меня от себя и встал на колени, откинув голову назад. Мое сердце сжалось от боли, и глаза защипали непрошеные слезы. Он не позволил даже священнику, что был намного старше и сильнее него, поставить себя на колени, а теперь делал это сам, без просьбы или приказа. Я хотела спросить почему, но потом поняла, что знаю ответ. Моя одежда все еще была мокрой от крови, и эта самая кровь до сих пор не высохла на его собственных руках. Йон готов был встать на колени перед теми, кого ненавидел больше всего на свете, лишь бы уберечь меня, и осознание этого рвало мою душу на кусочки.
Кадо надел на него ошейник
— Таких штучек две. Одна у меня, другая у одного из моих парней. Даже если тебе удастся свернуть мне шею и отобрать ее, последствия не заставят себя ждать. Если попытаешься снять его сам, тоже получишь автоматический разряд. Все понятно, пацан?
Альфа не ответил. Его взгляд был направлен куда-то в пространство, пустой и ничего не выражающий, и я могла лишь молиться о том, чтобы это была лишь маска, которую ему пришлось надеть. Что на самом деле им не удалось сломить его волю к сопротивлению, использовав меня в качестве рычага давления. Потому что этого я бы никогда себе не простила.
— Поехали, — удовлетворенно кивнул Кадо и снова поднялся на ноги. Йона тоже вздернули вверх, держа под руки с обеих сторон, и мы в компании еще троих вооруженных мужчин направились к выходу из кабинета Сэма. Последний к слову вообще, кажется, уже забыл о нашем существовании, углубившись в свой телефонный разговор. На первый этаж мы спустились на другом лифте, который, вероятно, использовался персоналом для служебных нужд, и, как выяснилось, внизу нас уже ждал фургон без окон, в который нам едва удалось поместиться всем вместе.
Не будь я в тот момент так эмоционально выжата и напугана, то почти наверняка задумалась бы о том, что прежде никогда не приходило мне в голову — а именно о том, кем нас видели люди. Много лет я жила с мыслью, что мы для них своего рода шумные непредсказуемые соседи, у которых, так скажем, своя атмосфера. Они не могли до конца понять нас, мы до конца не понимали их, но это не мешало нам находить точки соприкосновения, общие темы для разговоров и просто возможность мирно сосуществовать рядом к обоюдному удовольствию. Да, наша биология отличалась, но не настолько, чтобы мы не могли, например, заниматься с ними любовью или заводить общих детей. В конце концов, люди были нашими прямыми потомками, отчего-то утратившими связь с Великим Зверем. Мы никогда не были настолько разными, чтобы опасаться или недолюбливать друг друга — в любом случае не больше, чем опасались или недолюбливали друг друга представители разных национальностей, верований или убеждений.
Но сейчас все было не так. Потому что Кадо и его люди смотрели на нас не как на равных себе. Они надели на Йона ошейник, как на животное, и все это время обращались с нами именно так — словно мы не были разумны, словно не способны были осознавать себя или чувствовать боль. Словно мы были диким зверьми, почему-то похожими на людей внешне, но на самом деле не имеющими с ними ничего общего. Прожив три года в браке с человеком, имея людей среди друзей, коллег и даже родственников, я и представить не могла, как сильно они способны нас ненавидеть.
За все время поездки Йон не отрывал взгляд от пола фургона и никаким образом не проявлял интерес к происходящему вокруг. Мне не позволили сидеть рядом с ним, но я обнимала его мысленно и надеялась, что связь нашей метки позволит ему ощутить это. Мы были в дороге около сорока минут, и когда машина наконец остановилась, а нас выпустили из кузова, я поняла, что мы приехали к заливу. Это мне подсказали запахи — водорослей, гнили, ржавчины, рыбы и соленой воды, потому что света
Наш шикарный арендованный «ягуар» так и остался на стоянке, тоскливо ожидая своего водителя, который уже за ним не вернется. А Ория, Медвежонок и остальные, наверное, все гадали, где мы и что с нами, и с каждым часом тревожились все сильнее. От мыслей о них я снова ощутила, как к горлу подкатили слезы. Но давать им волю пока было нельзя. Еще не сейчас.
Открыв дверь ангара с помощью электронного ключа, Кадо приказал своим людям завести нас внутрь. Он не стал включать верхний свет, но вместо этого сперва подсвечивал себе путь телефоном, а затем взял большой фонарь на батарейках. Словно только сейчас вспомнив об этом, он приказал обыскать нас, и мобильный моего альфы, который у него без особого такта вытащили из пиджака, исчез где-то в чужом кармане. У меня же с собой вообще ничего не было — и свой клатч с нехитрыми женскими принадлежностями, и шикарное манто Ории я потеряла еще во время перестрелки.
В дальнем конце ангара луч фонаря Кадо выхватил из окружающей темноты ряд пустых клеток с широкими металлическими прутьями, влажно поблескивающими, словно оскаленные зубы. Они были не слишком просторными — в них едва ли можно было встать или вытянуться лежа во весь рост — и скорее подходили для крупных собак, чем для людей или бестий. Но, едва их заметив, я сразу поняла, чем именно закончится для нас сегодняшний вечер.
Они посадили нас в разные клетки, но, к счастью, хотя бы рядом друг с другом. Только оказавшись внутри, я заметила свисавшую с верхних перекладин решетки цепь с прикрепленным к ней истертым кожаным ошейником. От него пахло бестиями, множеством, множеством бестий — некоторые запахи были уже едва ощутимы, но другие казались совсем свежими. Так вот, значит, о какой «партии, пущенной в работу» говорил Кадо. Я усилием воли заставила себя не думать о том, что, Зверь его дери, это вообще могло значить. В моем состоянии такие размышления могли оказаться той последней каплей, что переполнила бы чашу моего самообладания.
— Еда вон там сзади, — сообщил меж тем мужчина с тремя пальцами. — Вода стекает по желобу, так что собирайте в миску и не жадничайте. Я постараюсь убедить босса навестить вас пораньше, но он у меня человек занятой.
— Нас будут искать, — сквозь зубы процедила я, глядя на него исподлобья.
— Ну пусть ищут, — пожал плечами он. — Удачи им в этом деле. Тут на много километров вокруг только наши здания, так что можете проораться от души, вас все равно никто не услышит. Ладно, детки, ведите себя хорошо, и я привезу вам вкусняшек. — Кадо широко, от души зевнул и тряхнул растрепанными жирными волосами. — Какая изумительно интересная ночка выдалась, не правда ли?
Не дождавшись ответа, он еще раз сам проверил замки на клетках, удовлетворенно кивнул и, забрав с собой фонарь, направился к выходу. Ни я, ни Йон ничего не сказали ему вслед, и очень скоро внутреннее пространство ангара погрузилось в густую чернильную темноту.
Несколько минут нас окутывала непроницаемая тишина, а потом альфа едва слышно произнес:
— Прости меня.
— За что? — так же тихо спросила я. Мне удалось кое-как устроиться, вжавшись спиной в угол клетки и обняв колени. Здесь было прохладно, но все же не настолько, как могло бы быть в это время года. Судя по всему, ангар все же отапливался, что было вполне понятно, учитывая, какой «товар» тут обычно хранили.