Альфред Великий, глашатай правды, создатель Англии. 848-899 гг.

Аделейд Ли Беатрис

Разрозненные свидетельства из хроник и грамот не позволяют сказать точно, по каким дорогам следовали Этельвульф и Осбург, но зоркие глаза маленького Альфреда, несомненно, видели не раз гряды меловых холмов в Беркшире, Кенте и Суррее, зеленую долину Темзы, древние города — Винчестер и Кентербери и белые прогалины Уотлинг-Стрит, знаменитой римской дороги, казавшейся саксам подобием усыпанного звездами Млечного Пути. Любовь к «прекрасной земле, чудеснейшему из всех творений Господа», которой дышит каждая строка, написанная королем, должно быть, набирала силу вместе с ним, пока он рос, странствуя вдоль ручьев, по заросшим травой склонам, лесам и лугам своей родины.

В тех детских годах, когда мальчику открывались бескрайние просторы и умиротворяющее безмолвие природы, вероятно, лежат истоки спокойной уверенности, силы и терпения, отличавших взрослого Альфреда. Впрочем, у сына короля не было недостатка в человеческом обществе. Пока королевская чета со своими приближенными

неторопливо день за днем странствовала или наслаждалась незатейливой роскошью в своих палатах — вокруг постоянно кипела жизнь. Посетители и гости сменяли друг друга; это были чиновники и советники, прелаты и воины, епископы — среди них святой Свизин из Винчестера и доблестный Эалхстан из Шерборна, элдормены — в том числе Эанвульф из Сомерсета и Осрик из Дорсета, являвшиеся прямо с полей сражений, после битвы с данами.

Времена были тревожные, знатные уэссекцы вели мрачные, суровые речи и собирали силы, пока норманны занимались своими делами на фризских побережьях и в устье Рейна, где в 850 году обосновался Рорик, «желчь христианства». Он принес вассальную клятву императору и получил в свое распоряжение Дуурстеде как опорный пункт для новых экспедиций. В первых смутных воспоминаниях Альфреда, наверное, оставили след викингские набеги, случавшиеся в его младенческие годы. «Язычники» для английских ребятишек начала IX века были примерно тем же, чем стали «Бони» [23] и французы для их сверстников, живших девятью столетиями позже, — призрачный образ, тем более пугающий, что о нем ничего нельзя сказать наверняка.

23

Так англичане насмешливо называли Наполеона I Бонапарта. — Примеч. пер.

Судя по всему, именно люди Рорика совершили грабительский набег на Англию в 851 году, когда Альфреду было три года. В Уэссексе и Кенте захватчиков ждали и дали им решительный отпор. Жители Девона под командой элдормена Кеорла выбили захватчиков из юго-западных земель, «убив многих»; кентцы, во главе с вассальным королем Этельстаном и его элдорменом Эалхере, отразили морскую атаку в Сандвиче: в одной из рукописей Хроники говорится, что они сражались «на кораблях». Девять вражеских судов было захвачено, остальные бежали.

Другой большой флот из ста пятидесяти кораблей, вошедший в устье Темзы, действовал более успешно. Викинги захватили Кентербери и Лондон, оттеснили мерсийского короля Беорхтвульфа с его фюрдом и, переправившись через Темзу, двинулись в Суррей. Это была серьезнейшая угроза для Южной Англии, однако Этельвульф и его сын Этельбальд, возглавлявшие западносаксонский фюрд, преградили путь данам и разбили их в кровопролитном сражении при Аклее (Aclea). Как написал анналист: «Столько было тогда убитых в языческом войске, что и по сей день мы не слышали ни о чем подобном».

Давняя традиция, все еще бытовавшая в XIX веке в песнях и местных преданиях, связывает это победоносное сражение с живописной маленькой деревушкой Окли ^{5} , в Суррее у подножия одного из отрогов Норд Даунс. Большой город Окли ^{6} в Эссексе также претендует, хотя и с меньшими на то основаниями, на подобную честь. Третий возможный вариант, в пользу которого говорит ряд филологических и стратегических соображений, — Черч Окли неподалеку от Бейзинстока в Гемпшире. Это место именуется Аклеей (Aciei) в «Книге Страшного суда», в то время как название суррейского Окли пишется как Hoclei. Кроме того, Черч Окли располагается в самом центре уэссекцкого королевства и неподалеку проходит римская дорога, ведущая из Силчестера в Винчестер, куда, возможно, и направлялись викинги. Впрочем, и суррейский Окли также стоит на Стоун-Стрит (или Стан-Стрит), связывающей Лондон и Чичестер. Эта древняя римская дорога пересекает две параллельные гряды холмов и лежащий между ними Андредский лес.

5

Англ. Ockley.

6

Англ. Oakley.

Поскольку Хроника ясно указывает, что даны переправились через Темзу в Суррей, а Этельверд добавляет, что сражение происходило «неподалеку от леса, именуемого Аклея», филологические аргументы едва ли могут служить достаточным основанием для того, чтобы отвергать суррейский Окли в качестве возможного места сражения. Не исключено, что викинги собирались выйти на южное побережье, встретить там свои корабли, пришедшие из Темзы, и атаковать Винчестер с моря ^{7} .

Но где бы ни происходила эта битва, для победы в ней явно потребовались решительность и слаженность действий, и одного такого триумфа вполне достаточно, чтобы освободить Этельвульфа от всех обвинений в трусости и праздности.

7

Данное предположение высказал мистер Мэлдон в Victoria County. History. Vol. I. Surrey. Wesminster, 1902. P. 331. Доводы в пользу других мест можно найти в Asser’s Life of king Alfred together with the Annals of St. Neots / Ed. by W. H. Stevenson. Oxford, 1904. P. 178, note on c. 5, vi.; Proceedings of the Hampshire Field Club / Ed. by Cooksey. 1904. H. Belloc. The Stane Street. London, 1913.

В 850 году Этельвульф держал совет со своими уитэнами в Уилтоне; на совете присутствовали также старший сын короля Этельбальд и Этельстан из Кента ^{8} . На следующий год отлично разработанный план обороны был претворен в жизнь со всей возможной твердостью — местные властители со своими людьми несли стражу на побережьях, а король с основными военными силами вынудил противника принять бой, прежде чем вражеские сухопутное войско и флот смогли воссоединиться, и отвел угрозу от уэссекцкой «столицы». Эта победа, увенчавшая «удачный» 851 год, оставила глубокий след в сердцах людей. Ее стали использовать как своего рода «точку отсчета», и в XII веке Генрих Хантингдонский упоминал о ней с нескрываемой гордостью, описывая воинов, падавших подобно колосьям под серпом жнеца, реки крови и все прочие ужасы жестокой войны. «Господь, — заключает он, — даровал удачу в войне тем, кто верил в Него, и ниспослал крах и страшную гибель тем, кто Его отверг». Ту же мысль выразил в IX веке хронист Пруденций Труаский, когда, рассказывая о рориковом войске, написал, что «часть его, напавшая на остров бриттов и англов, была с помощью Господа нашего Иисуса Христа ими разбита».

8

Cartularium Saxonicum / Ed. by W. de Gray Birch. Vol. II. London, 1887. P. 46. No. 459.

Идея борьбы с данами как священной войны, вероятно, вошла в сознание Альфреда с самых первых детских лет. Мир, каким он его знал, должно быть, казался маленькому Альфреду полем сражения, где христиане, воины Света, вели непрекращающуюся битву с язычниками, воинством Тьмы. Святые и демоны, о которых говорили мальчику его христианские наставники, обретали плоть в образах англов и данов, сражавшихся при Хенгестесдуне, в устье Паррет, в Сандвиче и Аклее. Жажда битвы, горевшая в его крови, получала оправдание, поскольку он (как и крестоносцы позднейших времен) был убежден, что правда — на его стороне. Юные сыновья Этельвульфа, наверное, часто играли «в викингов», пока игра не обернулась суровой реальностью. Сам король упоминает о детских играх единственный раз, когда описывает мальчиков, которые «скачут на палочках» и подражают старшим ^{9} .

9

King Alfred’s Old English version of Boethius De Consolatione Philosophiae / Ed. by Walter John Sedgefield. London. 1899. (В дальнейшем в ссылках дается просто как Boethius — Примеч, nep.) XXXVI. VI. Р. 108.

Пока вера и патриотические чувства, подобным образом объединявшиеся, выковывали характер Альфреда, воображение его также получало пищу. С зеленого склона одного из холмов, окружавших Вантеж, смотрел вниз загадочный Белый Конь, творение исчезнувшей расы, которого легенда позднее связала с альфредовскими победами. Неподалеку располагалась «Кузница Веланда», древнее святилище, в котором, как издавна говорили, нашел приют кузнец-колдун, персонаж северных мифов; Альфред в своем переводе Боэция именует его «знаменитым мудрым кузнецом Веландом» ^{10} . Могущественные покойники выходили по ночам из курганов на холмах, чтобы посидеть на пороге своих обиталищ. В болотах и топях скрывались чудовища, не менее лютые, чем противник Беовульфа Грендель. И еще могла приплыть из-за моря ладья без весел, в которой спал среди оружия, со снопом золотой пшеницы под головой, мальчик-король: ведь именно так приплыл к этим берегам легендарный предок Альфреда, Скев, «Сноп». Фантазии, оставшиеся от давно забытых верований, смешиваясь с чудесными историями христианской агиографии, наполняли все вокруг незримым присутствием и привносили долю волшебства в самые обычные явления и вещи.

10

Ibid. XIX. Р. 46.