Альгамбра
Шрифт:
Старый комендант подбоченился одной рукой и с жесткой улыбкой смерил его взглядом.
– Вот так, приятель, – сказал он, – впредь не торопись отправлять людей на виселицу, не думай, что закон сам себе оборона, а главное – другой раз не донимай своей писаниной старого солдата.
Комендант Манко и солдат
Хотя комендант Манко, то бишь «Однорукий», самовластно правил Альгамброй по-военному, ему все время пеняли на то, что крепость его – сущий притон мошенников и контрабандистов. Внезапно старый
Однажды, ярким солнечным утром, патруль в составе запальчивого бывалого капрала, отличившегося в истории с нотариусом, трубача и двух рядовых сидел возле садовой стены Хенералифе у дороги, которая ведет вниз с Солнечной Горы; вдруг они заслышали цоканье копыт и мужской голос, сипловатый, но не лишенный приятности, распевавший старую кастильскую походную песню.
Вскоре на глаза показался крепкий загорелый детина в затасканном пехотном мундире, в поводу он вел статного арабского коня, оседланного на старинный мавританский манер.
Подивившись, откуда взялся на этой одинокой горе незнакомый солдат, да еще с конем, капрал выступил вперед и окликнул его.
– Кто идет?
– Друг.
– Кто таков?
– Солдат с войны домой, выслужил ломаный грош да пустой кошелек.
Теперь они могли разглядеть его поближе. Лоб его пересекала черная повязка, борода была седовата, и вообще вид лихой, а смотрел он с легким прищуром и проблеском хитроватого добродушия.
Ответив на вопросы, солдат, видно, решил, что теперь и сам может поспрашивать.
– А скажите-ка мне, – сказал он, – что это за город там, под горою?
– Что за город? – воскликнул трубач, – ну, это ты брось. Разгуливает по Солнечной Горе да еще спрашивает, как называется город Гранада!
– Гранада! Madr? de Dios! Да не может быть!
– Еще как может! – возразил трубач. – А тебе ведь небось и то невдомек, что вон там – башни Альгамбры?
– Слушай, труба, – отвечал незнакомец, – ты со мной не шути. Если это и вправду Альгамбра, то мне надо такое рассказать коменданту!
– Вот и расскажешь, – сказал капрал, – мы тебя как раз к нему и сведем.
Трубач перехватил лошадь под уздцы, двое рядовых взяли солдата под руки, капрал встал впереди, скомандовал «шагом марш!» – и они отправились в Альгамбру.
Потрепанный пехотинец и дивный арабский скакун, захваченные патрулем, – это был подарок всем крепостным зевакам, а особенно болтунам и болтуньям, с раннего утра обсевшим колодцы и родники. Колодезное колесо переставало вертеться, а неряха служанка застывала с кувшином в руке, во все глаза уставившись на капрала с добычею. Патруль провожала пестрая толпа.
Люди понимающе кивали, перемигивались и строили догадки. «Дезертир», – говорил один. «Контрабандист», – возражал другой. «Бандолеро», – объяснял третий; и скоро все сошлись на том, что храбрый капрал с патрулем изловил главаря шайки отчаянных
В это время комендант Манко сидел в дальнем чертоге Альгамбры и пил утреннюю чашку шоколаду в обществе своего духовника – жирного францисканца из соседнего монастыря. Им прислуживала скромная черноглазая красотка из Малаги, дочь экономки коменданта. Ходил слух, что эта скромненькая девица – редкостная плутовка, что она нашла слабую струнку в сердце железного коменданта и прибрала его к рукам. Впрочем – не надо лезть в домашние дела сильных мира сего.
Когда его превосходительству доложили, что неподалеку от крепости задержан подозрительный бродяга, каковой дожидается во дворике под охраной капрала, не соизволят ли его допросить, комендант горделиво и начальственно выпятил грудь. Он допил шоколад и вручил чашку скромной девице, велел принести свой палаш с эфесом-корзинкой, препоясался им, закрутил усы, уселся в высокое кресло, принял строгий и неприступный вид и приказал ввести пленного. Солдаты все так же крепко держали его под руки; сзади шел капрал с ружьем наперевес. Пленник, однако, смотрел по-прежнему беспечно и самоуверенно и в ответ на всепроникающий взор коменданта чуть-чуть ему подмигнул, что отнюдь не понравилось церемонному старому владыке.
– Итак, негодяй, – сказал комендант, оглядев его с головы до ног, – что ты скажешь в свое оправдание – кто ты такой?
– Солдат прямиком со службы, награжден рубцами да шрамами.
– Солдат, кхм, судя по мундиру, пехотинец. А говорят, у тебя прекрасный андалузский конь. Это что же – в придачу к рубцам да шрамам?
– С позволения вашего превосходительства, лошадь эта – диковинная животина. И рассказ мой будет самый что ни на есть удивительный, однако же имеющий касательство до охраны крепости – да что! всей Гранады. Но предназначен он только для ваших ушей и для тех, от кого у вас нет секретов.
Взвесив его слова, комендант велел капралу с солдатами удалиться и встать на часах за дверью.
– Этот пречестной брат, – сказал он, – мой духовник, при нем можно говорить все, а эта девица, – и он кивнул на служанку, которая замешкалась с видом величайшего любопытства, – девица эта скромна, не болтлива и заслуживает полного доверия.
Солдат не то подмигнул скромной служанке, не то осклабился в ее сторону.
– По мне, – сказал он, – девица делу не помеха.
Когда все лишние удалились, солдат начал рассказ. Говорил он бойко и складно, не по-солдатски расторопным языком.
– С позволения вашего превосходительства, – сказал он, – я, как я уже имел честь доложить, солдат и послужил на славу, но срок моей службы истек, меня совсем недавно в Вальядолиде списали вчистую, и я отправился пешим ходом в родную андалузскую деревню. Вчера под вечер я шагал по широкой голодной степи Старой Кастилии.
– Погоди! – прервал комендант. – Что это ты несешь? От нас до Старой Кастилии миль двести или триста.