Алгоритм Чагина
Шрифт:
– Господа, Вы мешаете! – громко говорит он, обращаясь к бородатому мужику и его товарищам.
Я саркастически наклоняю голову набок. Слегка улыбаюсь. Готовлюсь кивнуть ему, но он даже не смотрит в мою сторону.
Почему я думал, что он посмотрит? Я тоже его дразнил? Сказал что-то обидное?
Я поправляю бейджик на футболке.
– Сделайте милость, не продолжайте доклад, пока они не уйдут, – говорит
Я вздрагиваю, будто меня ударили. Но продолжаю сидеть на своем месте.
Докладчик сконфуженно кивает Чагину.
Непонятно было, кого он с большим удовольствием выгнал бы – бородатых мужиков или Антона. Все выступление Чагин с чувством собственного превосходства задавал ему вопросы типа: «Почему же Вы так думаете? Почему же Вы так решили? Позвольте спросить, что… Смею узнать, как…» – и специально бил в самые слабые места доклада.
Чагин прикладывает мобильный к уху и вызывает на помощь администратора. Бородачи переглядываются. Отпуская шуточки в адрес Чагина, медленно встают и идут к выходу. Улыбаются мне напоследок.
Докладчик провожает их тоскливым взглядом. Наверняка, хочет выйти вместе с ними. Но Чагин тоже вскоре уходит. Задав еще пару вопросов, – каких вопросов? он что-то хотел узнать у докладчика? что-то важное? про нейросети? – он берет портфель и встает со стула. Бросает вошедшему администратору, что спикеры на этой конференции достойны слушателей.
«Ну нельзя же быть такой скотиной!» – думаю я.
Нельзя же быть такой скотиной и ничем не компенсировать это миру.
0.2. Вынужденное одиночество
0.2.0. Дано
Казалось, что в такой прекрасный солнечный день не может случиться ничего плохого. Но это не так. Все что угодно может случиться когда угодно.
Я достал телефон и прочел СМС. Два слова, которые не вязались с происходящим. Два слова, выпадающие из картины. Выглядели дико и бессмысленно.
Радостно пригревало солнце, в наушниках играла бодрая музыка. Но два слова – и я прятал глаза от прохожих, находил трещины в асфальте.
Я выключил музыку. Споткнувшись, вошел в автобус. Снова включил. Вытащил из ушей наушники. Уставился в окно.
Утром я завтракал, когда вошла Марина. Еще не прожевав бутерброд с колбасой, я встал и подошел к плите, чтобы поставить чайник.
– Как спалось? – спросил я, как только проглотил еду.
Но Марина не ответила. Села за стол.
По утрам она не любила разговаривать, и обычно я не настаивал. Но в этот раз мне хотелось поболтать. Я был уверен, что кое-что нащупал. И это приводило меня если не к разгадке, то к хорошему настроению.
Я налил заварку в чашку и поставил ее на стол перед Мариной. Улыбаясь, наклонился,
Но она молча меня оттолкнула. Заглянула в чашку.
– Слишком крепко, – сказала Марина.
Я вылил часть заварки в раковину. Снова поставит чашку на стол.
– А так?
Она пожала плечами. Ее реакция была более чем положительной.
– Я тут кое-что понял. Про Чагина. Знаешь, как переводится слово Craft? – спросил я.
– Что? – не поняла Марина.
Она взяла пульт и включила телевизор. Показывали рекламу. Последнее время из всего того, что показывали по телевизору, реклама раздражала меньше всего. Но сейчас внимание Марины требовалось мне целиком.
– Craft. Так его программа называется. Знаешь, какой перевод? – И, не дожидаясь ее ответа, торжествующе произнес: – Искусство. Мастерство!
Жена прибавила звук.
– А его язык программирования называется Leader, – повысил я голос.
Послышался свист чайника. Одного недовольного взгляда жены было достаточно, чтобы я встал и побежал его выключать. А потом – наливать кипяток ей в кружку.
– Leader! Представь, какое у него самомнение!
Сказав это, я неловко засмеялся. И тут же пожалел об этом.
– Жаль, у тебя такого нет, – сказала Марина.
Буквы одна за другой следовали из ее рта, но собирать их воедино не хотелось.
Недавно жена приобрела в одном из своих любимых магазинов дорогую деревянную подставку для чайника. Но я поставил его обратно на плиту. Пусть как следует испачкается брызгами масла из сковородки, подпалит бока огнем соседних конфорок.
– Говорят, вселенная – плоская, – она рассматривает на свету вино в бокале, и ее голос медленно растекается в воздухе.
– Почему тогда то, что в ней находится, объемное? – я не хочу противоречить, но считаю своим долгом хоть что-то заметить ей в ответ.
– Потому что, – сначала отмахивается она. Но задумывается и предполагает: – Вселенная плоская, но входит в состав чего-то объемного, – взгляд круглых глаз устремляется ко мне. Зрачки расширяются. – Вселенная – одна из плоскостей объемного тела…
– И как же узнать, что собой представляют другие его плоскости? – спрашиваю я, пытаясь принять позу, в которой не так больно сидеть.
– Человек не может это узнать, – она счастливо смеется, словно сама – не человек. Опять рассматривает капли вина на стенках бокала. – Не зря же космос такой огромный. Человеку и жизни не хватит пролететь там приличное расстояние. Это только граница.
Граница, не похожая на границу.
Обман.
Я сел за стол и спросил:
– Может, поужинаем сегодня где-нибудь?
– Я занята. У меня клиент с ПТСР. И еще один, с неврозом.