Алхимические хроники (части 1-3)

Туулли Лана Борисовна

Арден, с возрастающим изумлением и восторгом, смотрит на мумию, помещенную в переливающийся магической аурой стазис. Мумия визжит, пробует вырваться, колотит в стенки стазиса.

— Кто это?

— Главный советник одного правителя, жившего полторы тысячи лет назад. Большой был оригинал — приказал сохранить своё тело с целью последующего оживления. Когда его откопали и привезли сюда археологи, неделю бегал по городу, искал мага, чтобы, значит, его оживили. Беременные женщины были очень недовольны. Хотя он и предлагал несметные сокровища за услугу оживления…

— Сокровища? — спрашивает мальчик. Его восхищенные глаза отражают

блики и свечение магического защитного полога.

— Да, зарыты, говорит, сокровища на севере пустыни, там, где начинаются отроги Южного Шумерета, под камнем, подобным верблюдице, неподалеку от Радужного водопада… Короче, если уговоришь придворного мага на эксперимент по оживлению, у тебя есть большой шанс разбогатеть. Да, кстати — твое высочество, не трогай, пожалуйста, руками вон то опаловое ожерелье.

— Проклято? — потеряв от изумления голос, сдавленным шепотом спрашивает мальчик.

— Нет, просто оно лежит на хлипкой подставке, которая постоянно ломается.

Идём дальше. Здесь образцы эльфийской культуры.

Гобелены, будто сотканные из солнечных и лунных нитей, белые стволы деревьев, образующих ажурные беседки над серебряной водой бьющего из-под земли ключа, скульптуры — настолько правдоподобные, что кажется, сейчас заговорят…

— Ах… — вздыхает малолетний принц в восхищении. — Как жаль, что эльфы вдруг ушли из нашего мира! Интересно, почему?

— Покажу зал Подделок, поймешь. Эльфы — они ведь тоже каким-то боком люди… Ну, ты понимаешь — бегают на двух лапах, верхние используют для труда, письменность изобретают, все такое прочее… И жутко обижаются, когда кто-то их творения копирует, да без должного тщания и вдохновения!

Мне один знакомый маг рассказывал, — поделилась я с принцем сплетней давно минувших дней, — что эльфы-де обиделись на то, что их магию уважать перестали, к советам прислушивались вполуха, а потом вообще — смеяться начали. Какой-то король принародно объявил себя эльфом да как-то себя скомпрометировал, а перед эльфийскими кланами извиняться отказался. Короче, кто их, эльфов, теперь поймет?

Но вот чего не оспоришь — так это их мастерство. Волшебство, чистое волшебство, пусть и сотворенное с обычными красками, холстами и прочими артистическими ингредиентами…

Честно говоря, сама засматриваюсь на вполголоса комментируемые шедевры. Который год сторожу Королевский Музей, а все равно посмотреть приятно…

Беру принца Ардена за руку — потому как напротив картины эльфийского художника, изображающей утреннее пробуждение лесной чащобы и резвящихся на поваленной сосне медвежат, можно стоять бесконечно, позабыв в благоговении перед естественной красотой природы о сне и еде, и веду экскурсанта дальше.

— А в следующие три зала посвящены ныне здравствующим и процветающим гномам. Здесь — образцы гномьих ремёсел. Вот художественное литьё клана Анкенштрек, вот фигурная ковка клана Данкендольф. вот восемнадцать видов молотков, которые использовал в своей работе над знаменитым «Крылом бабочки», композиции из двадцати семи сапфиров разного оттенка, мастер Ом из клана Гогенбрутт. Самого «Крыла Бабочки», к сожалению, нет. Король Иберры считает его своим национальным достоянием, не начинать же войну с соседями из-за какого-то музейного экспоната… На схеме — я разворачиваю любопытного принца к левой стене и выше поднимаю магический фонарь, — представлены сто двадцать четыре гномьих варианта стрижки бороды и усов; в этом сезоне

у кавладорских кланов пользуются популярностью первый, основной, «лопата» и сто одиннадцатый — «нос поросёнка»… Ну, если тебе интересно — можешь посмотреть на оружие и доспехи. Изделия клана Шнапсштельмайер, клана Штруденгольц, а вот эта лапочка — показываю я на занимающую центр зала прекрасную баллисту, — изделие ллойярдского клана Кордсдейл.

— А пушки? — с пристрастием допытывается Арден.

— Пушки… где ж у нас тут пушки? Ага, смотри сюда, — я подвела ребенка к еще одной, небольшой панораме в углу зала, — Вот реконструкция осады города Луаза. В этой кампании, да будет тебе известно, использовались самые новейшие мортиры и бомбарды…

— Знаю, — кивает головой ребенок, — мне дедушка Лорад рассказывал.

— Какой дедушка? — не поняла я.

— Мой дедушка. Лорад Восьмой Завоеватель. Он, — просвещая непонятливую меня, Арден указал пальчиком на портрет полководца, венчающий описание крупнейшей баталии Кавладора последних сорока лет. — Жаль, что здесь, в музее, настоящих пушек нет… Я так хотел пострелять…

И в самом деле, какая жалость, что здесь нельзя пострелять из пушек!!

Я продолжаю экскурсию:

— На стенде с правой стороны ты, если постараешься, можешь разглядеть схему изготовления нюртанга. Сначала добывается нюр — крайне редкий металл. Буквально сотня гномов во всем мире знает, где располагаются его залежи…

Мальчик округляет глаза от столь близкого знакомства с Потрясающей Тайной. Угу, угу, как любил подражать уханью совы один мой странный знакомец. Сотня гномов — но зато в каждом клане! Дураки гномы, что ли, рисковать столь ценной информацией?

К тому же, если потратить восемь-девять суток и внимательно прочитать вывешенную на стенде инструкцию, написанную очень-очень мелкими рунами, можно узнать, что для приготовления одного фунта нюртанга требуется… всего один карат нюра.

Держа в уме все эти тайны, продолжаю шокировать ребенка:

— Потом нюр плавится вместе с серебром и очищенным от примесей железом — по специальной технологии, в чанах и сосудах, покрытых магическими знаками. Ну, и лет через пять-шесть упорных усилий получается нюртанг — сплав, совершенно инертный по отношению к магической энергии.

— Что значит — «инертный»? Нет, я, конечно, знаю от дедушки Аэлифарры, что нюртанг мешает колдовать…

— Инертный — значит, не позволяющий магической энергии питать волшебную Силу мага и не разрешающий уже накопленному магическому потенциалу реализовываться в каких-то инициированных магией действиях. — Я нахмурилась, припоминая. — Собственно, понятия не имею, как этот самый нюртанг работает, но знаю, что маги его больше, чем огня и чумы, вместе взятых, боятся. Так им, магам, и надо! знаешь такую поговорку: на то и нюртанг у гнома, чтобы эльф-волшебник носом не клевал!

Я оскалила зубы в радостной улыбке, долженствующей способствовать непринужденности и живости беседы, и собралась переходить к следующей демонстрации:

— А это…

Из соседнего зала доносится истошный вопль.

* * *

У принца Ардена загораются любопытством глаза, и он сломя голову бросился на звук. Я следом. Распахиваем двери…

Четыре разбойного вида личности нападают на гнома, добропорядочно гуляющего по лесу. Гному убежать не удается, его ловят, стаскивают с него сапоги и начинают выпытывать, где он зарыл клад.