Алхимические хроники (части 1-3)

Туулли Лана Борисовна

Грифон облизнулся.

* * *

Чудурский лес. Башня.

Черно-Белый Кот Страдал.

Он поточил когти о любимое кресло мэтра, повытягивал нитки из любимого ковра мэтра, съел пару канареек, материализованных заботливым мэтром для своего любимца, но котику этого было мало… Он желал действия, охоты, на крайний случай — пыток, вместо этого…

Фриолар нырнул в библиотеку. Нырнул — иначе не скажешь. Погрузился с макушкой, множа вокруг себя волны мелких записочек с цитатами относительно громадных пернатых-крылатых-клювастых чудищ, и лишь иногда, отфыркиваясь, всплывал на поверхность. Захватывал еще пачку листов, наливал

себе бутылочку чернил, и снова — в фолианты, фолианты, фолианты…

Доставать этого ненормального алхимика было скучно. С Вигом дело обстояло еще хуже. Он поставил себе цель просканировать ауру неведомого зверя, для чего уперся в зеркало (оно хоть и выпускало раз в час струйку пара, но еще не взорвалось), и, кажется, то ли окончательно оглох, то ли просто умер…

— МММАу… — грустно пропел Кот. Никто не обратил на него внимания.

— ММаууууууууу…

Написать, что ли, парочку стишат от безысходной тоски?..

Подумав, Черно-Белый Кот изысканно и просто соорудил гениальную поэму и отправился в птичник, чтоб получить независимый и объективный отзыв на свое творчество.

— Если б можно было трахать десять кошек и слонёнка,крокодила, поварёнка, ёжика, коль не сбежит…Был бы я тогда счастливым, милым, добрым и хорошим,ласковым, как день погожий, славным котиком я был…

— декламировал, не забывая подвывать, ЧБК.

Черный, с золотым хвостом, петух зло косился на пушистого пришельца, царапал шпорами солому и нервно бдил, чтоб курицы не падали в обморок от восхищения.

— Дайте, дайте мне кого-то, кто б меня связал и шлёпал,удавил, прибил, замучил или на цепь посадил…Был бы я тогда облезлым, мерзким, сальным и болезным,но для вас всегда полезным славным котиком я был…

— закатив глаза, пел Кот.

Одна глупая перепелка сомнамбулически снесла яйцо.

— Съем сметану, кашалота, тюбик с клеем, свечку, что-тоиз корзины с потрохами я на завтрак сразу съем…Отравлюсь и буду долго я блевать вчерашним супомчтобы вы смогли запомнить — славным котиком я был…

У белой гусыни случился краткий эпилептический припадок.

— Унесу, сворую деньги, всё имущество попорчу,вашу украду копилку и капканов накуплю.Заведу я счетовода, чтобы счетовод хоть понял —даже в трудную минуту славным котиком я был…

Амбарная крыса резво бросилась проверять заначенное на черный день.

— Вы, конечно, разозлитесь и меня прибьёте снова,я обижусь и в столовой буду кресла я иметь.Драть ковры, когтить обои, поднимать повсюду пыль,чтоб сказал ремонтный мастер — Славный котик у вас был…

— продолжал ЧБК.

Стайка мышат дружно утирала слезы. То ли прочувствовала глубину и значимость шедевра. То ли поверила, что Кот действительно скончался. Ну, глупые мыши. Бывает.

— Если

вы меня зовёте, с тяжким ломом поджидая,шею с хрустом мне ломая, и кидаете в ведро —знайте, знайте, я обижусь, я вернусь и вот тогда-товы поймете — до убийства славным котиком я был…

Красоту и великолепие, а главное — истину этих строк, почувствовали все. Петух приготовился реализовать пожелания автора, гусак проверил, как глубоко может ущипнуть клюв, а подслушивающий в слуховом окне Корвин примерился, как одним ударом пронзить весь Черно-Белый мозг.

— Я всего-то и мечтаю: меня кто-нибудь полюбит —приголубит, приласкает, ухо черное пришьёт…Я проникну в ваше сердце, в селезёнку через печень,чтоб вы поняли, что очень славный котик — ЧБК!

— подвывая, со слезой в мяве, произнес Кот.

К этому моменту рыдали все. Птичник медленно, но верно затапливала волна соленой водицы…

* * *

Где-то в горах Восточного Шумерета. Окрестности пещеры

Прижав вислоухую голову к левому плечу, грифон вслушивался в слова связанной самки, время от времени переспрашивая значения непонятных слов. Бу Дыщ пообещал продемонстрировать человеческое искусство пытания, намекая, что когда-то был истинным профессионалом по этому профилю в славном своими темными мрачными извращениями Ллойярде. И только он принялся стаскивать с самки одежду, чтоб не мешала давать правильные ответы (грифон очень удивился: надо же! У людей количество одежек обратно пропорционально искренности! Какая удивительная закономерность…), как на маленькой площадке возник странный туман.

Вихревое туманное пятнышко разрослось серым облачком, внутри которого материализовалась расплывчатая фигура. Секунда-другая, и из открывшегося телепорта вышла ослепительно красивая человеческая самка с длинной белой шерстью на макушке, стрельнула по присутствующим огромными дивными очами, выявила знакомую личность и тут же на нее напустилась.

Грифон прилег, разложив по нагретым солнцем камням крылья; приготовился внимать новым человеческим идиомам. Судя по небольшому количеству одежды на этой самке, она собиралась говорить правду, только правду и ничего, кроме правды.

— Бу Дыщ! Ты подлец! Ты скотина! Ты свинья, козел и обманщик! — сжав кулачки, ослепительно хорошея от гнева, кричала на цинца его новая, вернее, старая, знакомая.

— Да-да, — поддакнула Касси. — Причем не жареный…

— Тэффифи, не надо, — кротко ответил Бу Дыщ. Но девушка не унималась.

— Я тебя, видите ли, ищу. Все горы сканирую, ночей не сплю, пытаясь обнаружить твои следы. Готовлюсь спасать от наглых похитителей! И что же! Нахожу его в компании какой-то… какой-то… — девушка-маг презрительно скривилась, тыкая изящным пальчиком в девушку-воровку. Касси обиделась:

— А что сразу я? он сам меня раздевал. Охальник. Не виноватая я, он первый начал…

Тэффифи не собиралась успокаиваться.

— Если ты от меня сбежал, чтобы завести пошлую интрижку с первой встречной, то знай: я этого не прощу! Я тебя прокляну, заколдую, скормлю дракону и…

— Тэф, Тэф, пожалуйста! — принялся умолять Бу Дыщ. Грифон с любопытством заметил, что его знакомец ведет себя совсем не так, как с предыдущей самкой. Не связывает, не раздевает… Какая, однако, широкая вариативность брачного поведения…