Алхимики Фадрагоса

Савченя Ольга

А потом я обязательно все забуду. Только вернусь домой — и сразу забуду.

Глава 19. Ксенофобия. Эпизод второй

К Красной Осоке мы выдвинулись на рассвете. Я вновь наслаждалась компанией Кейела, игнорируя хмурый взгляд Елрех, заинтересованный — Ромиара, фанатичный — Ив и пристальный — Эт. К высокому частоколу подошли еще до полудня. Настроение у меня, несмотря на предстоящее разбирательство с линарем, было на высоте. Ровно до того момента пока мы не встретились со старостой.

Щуплый

старичок с длинной бородой, опираясь на палку и кряхтя спустился по высокому крыльцу небольшого дома. Щурясь, долго всматривался в наши лица, а затем полюбопытствовал кто мы и зачем явились. Выслушав ответы, щербато улыбнулся и проявил те качества, за которые, видимо, все еще являлся старостой: ясность ума, превосходную память и хорошую дедукцию.

— Девицы все, как одна, хороши были. Румяные, круглощекие, с тяжелыми косами, а фигуристые-то какие…

— Зачем ему такой отбор? — удивилась я.

Кейел стоял, опираясь на низкий забор, и задумчиво разглядывал землю. Роми многозначительно хмыкнул у меня за спиной.

— А такой ли это линарь? — тихо спросила Эт.

— Так и я о том толкую, — старик легонько стукнул палкой по земле. — Сколько живу, но о таком линаре не слыхал. Ишь не всякую подавай. Капризный.

— Круглощекие… — протянула Ив, ухватила выпавшую черную прядь и аккуратно перекинула ее за ухо. Подняла синие горящие азартом глаза на старика и спросила: — Хоть одна эльфийка пропала? Или у вас, в такой дали от Обители, они не проживают?

— И эльфийки и эльфиорки есть… Как постарше стали, так в тишину и поближе к лесу, уединению, перебрались.

— И он все равно предпочел не их, — кажется, возмущалась Елрех.

— Только людей? — нахмурился Кейел.

— Девиц. Да только-только глазками стрелять стали, — прокряхтел староста, — а так совсем недавно и от парней ничем не отличить было.

Ив тихо перечисляла нечисть Ромиару, а тот только кратко опровержимые факты вставлял, отметая одно предположение за другим. Кейел кусал губы и поглаживал подставляющего морду Тоджа. Эт уселась на траву рядом с Елрех и ковыряла ножом землю. Я из-за своих скупых знаний углубиться в размышления не могла, как и понять Ив, поэтому пользовалась привычным методом: вопросы — мой основной инструмент выживания в Фадрагосе.

— А с чего вообще решили, что это линарь?

Дедок посмотрел на меня ясными глазами, почесал подбородок, спрятанный под бородой, и ответил:

— Сений нашел кости в лесу недалече от озера. Его издавна сторонятся, слава плохая. Русалки там водились, а потом виксарты отлавливать стали да с духами что-то мудрили. Страшимся призраков их… Они ж при жизни в омуте, а как над ними снасильничают — в воздухе окаянными блуждают.

— И что же он там делал? Сений ваш. Как нашел? А узнал как? — спросила я, обдумывая новые, но еще пока не озвученные вопросы.

Кейел теперь заинтересованно смотрел на старика и иногда на меня одобрительные взгляды бросал. Ив с Роми переговаривались тише.

Старик пожевал потрескавшуюся губу, сощурился на один глаз и, понуро опустив плечи и тяжело навалившись на палку, ответил:

— Евена, дочка его, первая пропала. Любил он ее поболе покойной жены, никого к ней даже поговорить не подпускал, погулять только во двор и не далее сада…

— Зачем так ущемлял? — удивилась я, позабыв о линаре.

— Разве это важно? Время только тратишь, — упрекнула меня Эт.

Елрех тоже глянула с недовольством. Кейел уже рот открыл, но старик заговорил, и перебить его никто не поспешил. Я закусила губу и решила больше ни о чем не спрашивать.

– Саринка, жена его, померла от хвори неведомой. Покуда гильдейских целителей дождались, следов не осталось. Местного знахаря к ней не пускали. Слухи ходили, что он ее поначалу и травил. Теперь живет тут с нами, да разве прогонять его? Духи вину его не признали, но она на лицо: как зельями своими опоит, мазями измажет, духов призовет да отметины снимет — так на утро Саринке, ягодке светлоглазой, дурно. Бредила, своих не признавала. Так и померла в бреду.

Старик замолчал, хмуро глядя на разлегшуюся в тени дерева псину. Та размашисто виляла белым хвостом сразу, как внимание на себе чувствовала, а в темных глазах только дурость. Зато старику, видимо, одинокому хоть какая-то радость.

— Долго Сений страдал, как Евена пропала. Отыскать ее всем селом пытались, да толку никакого. Мужик убивался, пить стал, а потом как разом протрезвел и поменялся. Горе-то какое — кто б не поменялся? Вот и он с восходом в лес уходил, а с закатом возвращался. Однажды кости обнаружил и обрывки грязные. Платье признал, что Евене от заезжего купца приобрел.

— Чисто теоретически…

— Помолчи! — осадила меня Елрех.

Но… Чисто теоретически не укладывается. Как линарь ее уволок, если она из двора не выходила? Разве это неважно? Когда она пропала? Подобие канализаций тут, благодаря духам есть, поэтому сортиры недалеко от дома строят, и едкую вонь те не источают. То есть даже если ночью она выходила по нужде, то от дома ведь недалеко. На крыльях унес? Совсем худая должна быть, а тут речь о фигуристой девушке. Не зря ведь линарь феромонами жертв уводит. Смог бы уносить на крыльях, так бы и охотился. Не от маньячных же наклонностей такая возня с жертвами? Или не пугает, чтобы мясо вкуснее было? Хоть бы знать, где дом этого Сения.

— А он на окраине живет? — спросила я, встревая в самую гущу обсуждения.

— Кто? Линарь? — удивилась Ив.

— Сений, — тяжело вздохнула я.

— Оставь мужика в покое, — раздался ошеломленный голос. Ромиар был изумлен: глазел на меня так, будто чудовище увидел. — У него горе. Даже мне, Вольному, с первого раза понятно, что его лучше не дергать лишний раз.

— Ты к нему зайти хочешь? — поинтересовался у меня Кейел.

— Оба бездушные, — оценила нас Ив.

Елрех усмехнулась, а Эт хмыкнула.