Алхимия иллюзий
Шрифт:
Вика ускорила шаг, отрывисто ответив:
– Извини, но у меня сейчас нет времени.
– Прости меня, Вика! – услышала она жалобный стон, более похожий на вой, и, обернувшись, увидела, как Виктор бухнулся на колени посреди оживленной улицы.
Не веря своим глазам, Вика подскочила к пареньку и, схватив его за острое плечо, попыталась поднять вверх.
– Ты с ума, что ли, сошел! Немедленно поднимайся!
Титов, лицо которого было залито слезами, простонал:
– Встану, если только скажешь, что прощаешь мое ужасное, невыносимое, кошмарное, ничем не оправданное,
Сцена была сюрреалистичная, прохожие с большим интересом оборачивались, наблюдая за происходящим, Вика видела, как в проехавшем мимо троллейбусе люди прильнули к окнам, таращась на улицу.
Хуже всего, что с минуты на минуту должна была прибыть служебная машина за отцом. А если он сам, выйдя из подъезда, станет свидетелем этой нелепой сцены?..
– Прощаю! – сказала Вика, и Виктор, чье лицо моментально просветлело, переспросил:
– Точно-точно прощаешь?
– Точнее не бывает! – заявила Вика, хватая его под локоть и рывком помогая встать на ноги. И вовремя, потому что из-за угла плавно вывернула черная «Волга» с отцовским водителем, а это значило, что отец появится через минуту-другую.
Увлекая за собой Титова, Вика заспешила по улице – на этот раз она решила не идти через старый парк, шагая вдоль оживленной магистрали.
– Вика… Дело в том, что… что иногда на меня накатывает… – оправдывался Виктор, шагая за ней. – Я сам не могу это контролировать.
Вика внимательно посмотрела на него. Выходит, правы те, кто придумал для Титова обидную кличку шизоид? Его поведение было, мягко говоря, неадекватное.
– А что говорят врачи? – спросила она, тотчас пожалев о вопросе: даже если человек и болен, то она не имеет права оскорблять его или поднимать его на смех.
– Ничего не говорят, – вздохнул Виктор. – Я ни у кого не наблюдаюсь.
Вика, замерев и проводив взглядом отчалившую к университету отцовскую «Волгу», сказала:
– Моя мама – врач. Она поможет. У нее хорошие связи. Необязательно даже здесь, можно и в соседней области…
Виктор вздохнул:
– Ну, раз ты так говоришь… Конечно, ты права. Извини, если что не так. Это не я, это болезнь… У нас это семейное.
Вика снова взглянула на Виктора. Остальные одноклассники наверняка заклевали бы его или подвергли остракизму, а ей было жаль несчастного парня.
– Сейчас все лечится, – уверенно сказала она, подходя к перекрестку. – Ну, или почти все…
– А вдруг у меня вот это самое «или почти все»? – приуныл Титов. – Вдруг меня в психушку запрут, в отделение с буйными?
– Я буду тебя регулярно навещать! – улыбнулась Вика и тотчас спохватилась: – Ой, извини! Не обижайся, прошу!
Но Виктор и не думал обижаться, ибо, расплывшись в улыбке, заявил:
– Ты – первый человек в моей жизни, который… который говорит со мной по-человечески! Для всех я или шизоид, или псих, или сатанинское отродье. Даже для собственных родителей!
Вике захотелось обнять Титова, пожалеть, но вместо этого она спросила:
– Так хочешь, чтобы я поговорила
Виктор кивнул:
– Ну да. Поговори. Только, прошу, после завершения учебного года. А то я по многим предметам хромаю. Мне надо исправить положение, а тут еще экзамены на носу… Если завалю, то отец из меня фарш сделает. Он хоть и инвалид без ноги, но сущий зверь.
Он так жалостливо вздохнул, что Вика спонтанно предложила:
– Тебе помочь с учебой? Ну, в смысле натаскать тебя?
Виктор, розовея, уставился на нее:
– И ты сможешь стать моим персональным репетитором? Ведь тебе самой экзамены сдавать…
Они подходили к школе. Вика улыбнулась.
– Ну, я же не дура, да и экзамены еще, слава богу, не выпускные. К тому же, не забывай, меня ведут на золотую медаль, и я – дочь проректора!
Она рассмеялась, и вместе с ней рассмеялся Виктор – девушка машинально отметила, что смех у него специфический, похожий на спазмы. Что же, человеком Виктор Титов был особым, однако не отвергать же его по этой причине?
– А Игорь не будет против? – спросил осторожно Виктор, и Вика, понимая, что Игорь будет очень даже против, заявила:
– Ну а он ничего не узнает. Я натаскаю тебя. Ты сдашь экзамены. Потом подключим мою маму, и летом ты ляжешь в больницу. К осени будешь как огурчик.
– Значит, это будет наша с тобой тайна? – переспросил Виктор, и Вика, заметив вдалеке фигуру Игоря, кивнула.
– Вот ведь круто! – заявил Виктор. – Значит, я приду к тебе сегодня вечером, часиков в шесть? А теперь мне надо дать задний ход…
И он исчез. Игорь, впрочем, его все же заметил и поинтересовался, что шизоиду нужно от его Вички, на что его Вичка ответила:
– Ответы на экзаменационные билеты по химии, но я его отшила!
– И правильно сделала! – поддержал ее Игорь. – Нашел у кого спрашивать! Кстати, после учебы айда на пляж?
Вспомнив о том, что ей предстоит роль репетитора, Вика ответила, стараясь, чтобы ложь звучала как можно более непринужденно:
– Не могу. Надо самой к химии готовиться. Извини, Игорюнчик. Советую и тебе более ответственно относиться к предстоящим экзаменам.
Виктор оказался прилежным и крайне старательным учеником и к тому же схватывал все на лету. Вика не могла надивиться на то, с какой скоростью он усваивает материал, и исходила из того, что во многом это было связано с ее методикой преподавания.
Родители, сначала скептически относившиеся к тому, чтобы их дочь накануне экзаменов превратилась в репетитора для нерадивого одноклассника (хотя, по сути, Виктор не был нерадивым, как не был и одноклассником), быстро его приняли и в один голос твердили о том, что именно такой друг и требуется их дочери – вежливый, спокойный, целеустремленный.