Али-Баба и сорок разбойниц
Шрифт:
Верочка провела в ожидании целый месяц, а потом, набравшись смелости, поехала к Марине Ветровой и разговорила ту.
Марина, не подозревавшая о том, что произошло между Семеном и Верой, принялась самозабвенно сплетничать, и Вера узнала ошеломляющие сведения. Во-первых, Семен женат, во-вторых, завел новый роман, в-третьих, он патологический бабник…
Вернувшись домой, Верочка прорыдала всю ночь, кусая подушку, а потом приняла решение: значит, судьба ее такая, любить несвободного человека.
Через пару месяцев Веру стало тошнить по утрам. И опять рядом не оказалось никого, кто бы посоветовал ей сходить к доктору. К врачу Вера отправилась,
Терапевт переадресовал пациентку к гинекологу, а та ее огорошила:
– Вы беременны, причем срок уже большой.
– Не может быть! – воскликнула Вера.
– С мужиком спали? – поинтересовалась дура в белом халате.
Вера кивнула.
– И что теперь? – желчно сказала врач. – Любишь кататься, люби и саночки возить.
– Это было всего-то один раз, – прошептала Вера.
– Вполне достаточно, – припечатала женоненавистница. – Мужа, естественно, нет?
– Нет, – эхом откликнулась Верочка.
– Ну и дура же ты! – в сердцах воскликнула врачиха. – Теперь будешь одна ребенка тянуть, направление на аборт даже и просить не думай, не дам, все сроки давно прошли.
Но Верочка не хотела убивать нерожденного младенца. Ей показалось большим счастьем родить ребеночка от любимого человека. Вера была наивна, экзальтированна и очень порядочна. Ей и в голову не пришло отправиться к Семену на работу и заявить: «Ну-ка, раскошеливайся, раз сделал ребенка. Давай отстегивай денежки, а то к твоей жене поеду».
Нет, Верочка, обожавшая стихи и зачитывавшаяся бог весть как попавшим к ней в руки еще дореволюционным собранием сочинений Чарской, решила самостоятельно вырастить плод любви. Воображение рисовало ей замечательную картину. Вот прошло двадцать лет. Верочка под руку с дочкой-красавицей идут по улице и сталкиваются с Семеном. Естественно, тот смущается, но все же восклицает:
«Боже! Кто эта прекрасная девушка! Глаз невозможно оторвать от ее лица!»
«Это твоя дочь», – скажет Вера.
Семен замрет, словно громом пораженный, потом упадет перед Верочкой на колени, протянет к ней руки:
«Прости, дорогая, я не знал! Вот тебе мои рука и сердце!»
Но Вера не дрогнет, она спокойно ответит на это заявление:
«Семен, уходи к жене, твое личное счастье мне дороже собственного, только знай, я всегда любила лишь тебя одного, но это ни в коем случае не накладывает на тебя никаких обязательств».
И они с дочерью уйдут прочь, не обращая внимания на слезы Семена, который наконец поймет, какую женщину он потерял.
В тех или иных вариантах картина эта прокручивалась в мозгу Верочки до самого рождения дочери. Но действительность, как это частенько случается, сильно отличалась от мечты.
Глава 23
Только те женщины, которые в одиночку поднимали ребенка, поймут Веру. Помощи той ждать было неоткуда. В три месяца Ирочку пришлось отдать в ясли, а самой выйти на работу, иначе бы Вера просто умерла от голода.
Ирочка росла капризной, постоянно, как все «ясельники», болела, Вера брала бюллетень, за что ее нещадно ругали на службе и всячески старались унизить. Верочка преподавала в школе русский язык и литературу, уволить постоянно бюллетенившую мать-одиночку директриса не имела права, поэтому «часы» Веры распределялись между другими педагогами, что, как вы понимаете, вызывало их здоровое возмущение. Верочка перебивалась с хлеба на квас. Радовало одно, Ирочка росла очень
Верочка была счастлива. Дочь училась в ее школе, и рейтинг Веры значительно вырос.
– Вот как бывает, – вздыхали некоторые преподавательницы, – отца нет, мать никакая, а девочка золотая растет.
Проблемы у Веры начались в пятом классе. Однажды Ирочка вернулась домой с надутым лицом и легла в кровать, повернувшись лицом к стене.
– Что случилось? Ты заболела? – засуетилась мать.
– Нет, – буркнула дочь, она явно не хотела разговаривать, но Верочка, обеспокоенная ее странным поведением, не отставала, и в конце концов Ира брякнула:
– Хоть бы ты замуж вышла!
Вера оторопела.
– Зачем?
Ира всхлипнула:
– У меня ничего нет! Платье заштопанное, ботинки старые.
Вера попыталась прочесть дочери лекцию на тему «Чистота – основное украшение женщины», но Ира тихо ныла:
– Вот Ленке Коврениной сапожки купили, у Ани Воропаевой шубка новая, а надо мной все смеются, я в обносках хожу.
Вера рассердилась и совершенно неожиданно сказала то, чего нельзя было говорить ребенку:
– У Лены отец заведует аптекой, он за деньги людям дефицитные лекарства достает, а у Ани папа – директор гастронома. Ясное дело, у них дома все есть. Но они воры! На мой взгляд, лучше жить в честной бедности, чем в уворованном достатке.
Ира нахмурилась:
– Конечно, Ленке с Аней повезло, их мамы умные, родили дочек от богатых людей. А ты, дура, связалась с каким-то уродом, а он взял и убежал.
Вера чуть не упала.
– Ира!!! Твой отец…
– Только не начинай врать, – со взрослой жесткостью предостерегла ее дочь, – давай обойдемся без капитанов дальнего плавания. Мне уже не пять лет, я многое понимаю.
Вера окончательно растерялась и совершила «непедагогический» поступок. Вместо того чтобы поставить дочь в угол или, еще лучше, отлупить ее ремнем, взяла коробочку из-под конфет, где хранились «подкожные», и купила Ире новое платье. Дочь весьма кисло поблагодарила мать, и началось! Ирину словно подменили. Она без конца требовала денег, денег, денег. Устраивала матери истерики, если Вера не могла дать ей рублей на кино. Основными аргументами Иришки были:
– Хочу все, как у всех. Ане купили новые туфли, и я хочу!
Увещевания Веры разбивались о другой аргумент дочери.
– Это ты во всем виновата, – топала ногами Ирочка, – другие матери замужем! Только я в классе одна без отца!
Если Вера пыталась ее упрекнуть, Ира нагло заявляла:
– Я учусь на одни пятерки, такую дочь еще поискать надо!
Потом она стала каждый день орать на мать:
– Найди себе частных учеников, другие-то учителя подрабатывают!
Но у Верочки начал развиваться диабет, она шаталась от слабости и еле-еле добиралась после работы домой, какое уж тут репетиторство! Ира ни разу не подала матери чай, не подмела квартиру и не пожалела ее.