Алиана, спасительница драконов

Абэ Джули

От усилий придумать выход у нее кружилась голова. Вырваться с чердака. И из когтей мачехи.

Может, пока бабушка Мари была жива, она могла бы уговорить мачеху отпустить Алиану в подмастерья. А теперь никакой надежды.

Исао ее давно забыл. Он пошел в подмастерья – странствует по всему королевству.

Нелу ждет испытание на звание неофита. На этой луне ведьме тоже не до нее. К тому же после слов мачехи Нела наверняка думает, что Алиана и правда не хочет ее видеть.

Она одна.

Алиана стукнула по доске, всхлипнула:

–

Я не просто пыльная девчонка! Я не дам о себе забыть. Моя сказка на этом не кончится!

Голос ее, задушенный вездесущей пылью, звучал не громче шепота, и сердце с каждым вздохом будто высыхало, делалось хрупким.

Хлынули слезы. Одна, за ней другие – все щеки стали мокрыми. Она не то что мачеха. Она не станет прятаться за ядовитыми улыбочками и холодными речами.

Эти слезы – они не от слабости. Они оттого, что ей не все равно.

Ей не все равно. Ей важна Нела. Ей важен Исао. И бабушка Мари. И ради любви к друзьям, к избранной семье, Алиана никогда-никогда не назовет слезы слабостью.

Она снова грохнула по доскам кулаком, и одна дощечка, скрипнув, чуточку сдвинулась. В щель проник лунный луч, свет упал на незаконченный, сползший на пол коврик.

Алиана подобрала материю. На ткань закапали слезы. Проступили тонкие буквы, вшитые бабушкой Мари в картинку, слабые следы угольного карандаша, наметившего рисунок… Старая женщина не успела даже довести линии до конца. Там читалось только: «Создай свою…» И на том конец.

Алиана со всхлипом втянула в себя воздух.

Петелька у буквы «д». Бабушкин почерк был простым, но с намеком на изящество – Алиане это очень нравилось. У них не было множества книг и рукописей, но Алиана обходилась без них: бабушка Мари вышивала свои сказки на коврах, и набросанные углем надписи скоро затягивались золотой и блестящей черной нитью. Она помнила слова бабушки Мари, словно каждая буква была запрятана в пыльном уголке сердца.

Алиана достала из кармашка бабушкино письмо, дрожащими руками разгладила складки. Разложила пергамент рядом с ковриком. Сердце заколотилось, глаза перебегали от угольных и нитяных штрихов на ткани к чернильным штрихам на пергаменте…

Все буквы одинаковые, но только не для нее – ведь ее глаза год за годом замечали разницу между высокой горкой риса на блестящей фарфоровой тарелочке Рейны и своей надтреснутой миской. Видели тонкую, чуть заметную неодобрительную морщинку на лбу мачехи при каждом взгляде на Алиану, ложь в ее скользких, как масло, речах…

Алиана увидела. Правда пробирала ее до костей, звенела в сердце.

Никакое это не волшебство, но, может статься, Нела с Тайчи правы. Не везде требуется волшебная палочка и заклинания.

Алиана разглядывала буквы на ковре, и горло у нее непривычно сжималось.

При каждом взгляде на письмо перед глазами мутилось от слез. Ее так поразили бабушкины слова, что она не сумела увидеть главного.

В письме бабушки Мари хвостик буквы «д» был короткий и загибался крючком. Как у Алианы,

когда у нее сбивался стежок – ложился не так гладко, как у бабушки, и старая женщина улыбалась: «Есть куда расти, дорогая моя. Есть куда расти».

Только сейчас у Алианы было такое чувство, что тут штрих сбился не по неопытности, а по недосмотру.

Она пошарила по половицам, подобрала листок и положила рядом с письмом бабушки мачехину записку.

Бабушка писала всегда легко и прозрачно, словно замешивала чернила на облачной дымке.

Чернила на обоих листках одинаково густые. И хвостики у «д»… тоже почти одинаковые.

Что, если…

Алиана перевела взгляд с письма на письмо, посмотрела на коврик…

Что, если письмо бабушки Мари писала вовсе не она?

Глава 25

Ярость ночного дракона

Алиану как огнем обожгло.

Она вернулась к заколоченному окну. Подлый обман тяжестью лежал на душе, мерцал багровым жаром. Она сунула письмо в карман. Оно больше не ободряло, как раньше, а раздражало, будто положенный не на место стежок.

Что, если ее «обещание бабушке Мари» подстроила мачеха? Рейна не стала бы возиться с подделкой письма. Рейцо всем существом презирал Алиану и не понимал, зачем она нужна – разве только чтобы было кого дразнить. Если… если мачеха подделала бабушкино письмо? Что сказала бы на это старая женщина? Что подумала бы об Алиане, застрявшей в этом пыльном городишке?

Ее путь явственно обозначился перед глазами. Его больше не затемняли долги и обязательства. Раз дверь заперли снаружи, надо выбираться через окно, пусть оно и забито накрепко. Она поспешила к окну, провела по доскам рукой – все как было. Ни одной лазейки. Гвозди держали крепко.

Алиана развернулась, пошарила в темноте. Вышивальная шкатулка бабушки Мари стояла на столике. Она выдвинула верхний ящичек, пробежала пальцами по пакетикам с иголками до…

Вот они. Две толстые иглы, скрепленные уголком, чтобы распарывать швы. У бабушки Мари инструменты не отличались блеском и тонкостью, как те, что в каталогах для вышивальщиц, и Алиана раньше не раз подумывала добыть старушке новые, модные, только не сумела наскрести монет.

– Это пригодится исправлять, если что-то вышло неправильно, – говорила бабушка Мари.

Алиана присмотрелась к ржавым железкам:

– Ими еще можно работать?

– Понимаю, красоты в них нет, и правда, они основательно заржавели. Но свое дело делают. Иногда, чтобы понять настоящую цену вещи, надо судить не по наружности.

Бабушка Мари будто заранее знала, какую дорогу Алиане однажды придется выбрать.