Алька - любовь моя

Бондаренко Ольга Ивановна

Митя приуныл. Ирка не любила, когда грустил мальчик. Забыв о своих намерениях, она обняла его:

– - Ну их всех. Пусть сбегают. Пойдем лучше к маленькому Вале. Покачаешь его, пока я дяде Жоре буду мылить голову. Кстати, ты не знаешь, куда моя Сенька делась?

Сенька была Иркина кошка, черная, вредная, молодая женщина зимой подобрала её полуживую на помойке, выходила, вылечила, привезла с собой на дачу.

– - Сенька вчера с дядей Жорой в машине уехала, все видели, - выдал тайну ребенок.- Дядя Жора взял её на руки и сказал: "Поехали со мной, помоечная красавица! Я тебе кота хорошего найду в другой деревне, там мордастые, здоровые коты живут", - и унес в машину.

– - Что?
– воинственно протянула Ирина.
– Пожалуй, я дяде Жоре не только голову намылю, я его... я его...

– - Алька, бежим, Васильич, быстрее трогай, - зашептал Валентин.
– Сейчас

Жору четвертуют, и нам достанется, как свидетелям. А если Ирина узнает, что мы все не только видели, но и радовались, вместо того чтобы спасать кошку... Ой, что будет! Васильич, едем быстрее, пока Ирка ушла.

Сияющий мальчишка побежал за Ириной. Он любил малышей. Но больше всех любил Ирину, слушался во всем. У них была еще одна общая черта. Оба любили животных. Поэтому с появлением Ирины на даче все бездомные коты, которых тайком кормил Митя, получили здесь постоянную прописку - они стали гулять по всему дому. Все, кроме Жоры, спокойно отнеслись к животным. Тот предпочитал собак. Кошка Сенька, из-за которой разгорелся сыр-бор, была хитрая, наглая. Валентина и Николая не замечала, Альку, которая её кормила, слушалась, Еленочку побаивалась, та её беспощадно гоняла из детских колясок, Жору Сенька откровенно презирала, а около Ирки только мурлыкала: "Мыр-мыр-мыр", - и гладилась о ноги. На даче помоечная красавица загуляла. И тут выяснилось, что никак не может кошка огуляться. Нет у неё котят и все. Дачу стали атаковать местные коты. Валентин стал как-то ночью попить воды, услышал странные звуки на кухне. Подумал, что такое может быть. А вдруг телевизор забыли выключить. Но, взяв, на всякий случай, кочергу от камина, стал тихо пробираться на кухню. Когда он включил свет, обнаружил на кухне штук восемь котов. Сенька валялась перед ними, мурчала, выгибала спину, коты же орали всевозможными голосами. При появлении Валентина они бросились наутек, в открытую форточку. Следом за ними недовольно вылетела Сенька.

Все терпели паразитку Сеньку, зная характер Ирки, да и кошку было жалко. Привыкли к ней, мышей она ловила десятками, приносила Альке показывать, та бледнела, говорила: "Умница Сенечка, я знаю, а теперь унеси". Словно понимая, Сенька уходила с добычей в зубах на улицу. Все это было хорошо. Но слушать ночное пение окружающих самцов становилось все труднее. Не выдержал Жора. Уезжая утром на строительство санатория, с молчаливого одобрения Николая и Валентина, он прихватил Сеньку. И выпустил в соседней деревне. Пусть там теперь коты орут. Ирка днем не обнаружила своей любимицы. Она искала весь день. Все молчали, разводили руками - не знаем. А тут Митя выдал тайну.

Родственники.

На старой даче Валентин прилег на диван, задремал. Голова-то болела.

Алина тихо разбирала вещи. Её старая жизнь ушла в прошлое. Надо все перебрать, ненужное выбросить. Лучше сжечь, чтобы не валялось под ногами других людей. Археологические экспонаты, что остались от Павла Ильича, передать надо в школу. Валерий, новый директор школы, еще тогда, при встрече, просил. Книги кое-какие тоже. Где-то есть старые альбомы с фотографиями. Их надо забрать. Выяснилось, что альбомы совместной жизни Алины и Дмитрия исчезли. Позвонила дочерям. Точно, Еленочка увезла.

– - Может, и правильно. У меня новая теперь жизнь, - решила Алина.
– А Дмитрий - отец Лены. И так моя старшая девочка проявила удивительное понимание. Она любит Валю. И Ирка любит. Осталось немного подождать, когда она об этом прокричит на весь мир. А что прокричит, не сомневаюсь.

Алина освобождала шкаф за шкафом. Уже заканчивая работу, она наткнулась на небольшую коробку с фотографиями очень давнего времени. На неё смотрели с пожелтевших карточек совсем незнакомые ей белорусские дедушка и бабушка - родители отца, которых она никогда не видела. А вот две молодые красавицы, абсолютно одинаковые - Алькина фея и рано умершая Ганна. Из витой рамочки полуразорванной фотографии смотрела не похожая на Орел-Соколовских женщина с косой вокруг головы с вызывающим взглядом красивых глаз. Алина перевернула фото, прочитала: "Милой Сонюшке от Марии". "А это та, про которую говорили, что мать родила не Орел-Соколовских", - вспомнила Алина рассказы своей феи. На другой старинной литографии были абсолютно незнакомые Альке женщины в длинных старомодных платьях. Может, это полячка Анна или её тетка Элла, нет, скорее, Анна и ее сестра Елена, что вышла замуж за богатого помещика Соколова и уехала в Россию. Жаль, что нет даты на старой фотографии. Надо бы Жору спросить или Валентина, может, что рассказывала

им старая Анна, да и отец должен что-то знать. А вот и его фотография. Григорий Соколовский в военной форме, в буденовке, во взгляде молодого советского офицера надежда на хорошую счастливую жизнь. Нашелся снимок и матери. Дарья, как видимо, в красной косынке, а взгляд уже жесткий, неприятный, но хороша, хоть убей, была она! Но на этой фотографии Алина задержалась ненадого. С большим удовольствием взяла она фото молодого ученого Паши рядом с красивой женой Софьей, чьи черные косы обвивали два раза голову. А вот погибший брат Павла Ильича. Очень похожи были братья. Как же его звали? Надо вспомнить. Говорила ведь фея. Вот его ослепительная красавица жена держит на руках мальчика лет трех, которого нянчила молодая Софья, приехавшая из Белоруссии. Мальчику их в сорок первом году, когда он погиб, было всего пять лет. На Митю чем-то похож. А вот как-то сюда затесалась более поздняя фотография Алексея Симонова с дальним родственником, вдали видна фигура Дмитрия. Это они на севере были. Стоят в заиндевелых шапках-ушанках. Смеются.

Зашедший Федор Васильевич хотел предупредить, что все-таки навестит дочь, но замолчал, увидев непривычно грустную хозяйку. По щекам женщины текли слезы.

– - Алина Григорьевна, у вас все в порядке? Вы почему плачете?
– тихо спросил сторож, чтобы не побеспокоить дремавшего Валентина..

– - Все в порядке, - улыбнулась она.
– Прошлое вспомнила. Вот на фото умершего мужа увидела и всплакнула.

Федор Васильевич подошел ближе. Внимательно глянул на фото. Задал совсем непонятный вопрос:

– - Разве вы тоже были женой художника Симонова?

– - Нет, - озадаченно ответила Алина.
– Алексей был женат на Людмиле. Я жена его дальнего родственника...Дмитрия Королева, - и запоздало удивилась: - Вы знаете Алексея? А Диму... Диму вы знали?

– - Так вы, что ж выходит, были женой Дмитрия, - продолжил Федор Васильевич, не отвечая на вопрос.
– Все сходится, вы же Алина.... Так Дима говорил...И две дочери.... Елена и Ирина. Но мне сказали, что жена Дмитрия умерла следом за ним. Не пережила... Поэтому я никак не мог даже подумать, что это вы...

Алька молчала. Она не любила вспоминать эти тяжелые дни.

– - Людмила незадолго до своей смерти объяснила, что вы заболели раком и умерли, - повторил сторож.
– Не стали лечиться. Не захотели!

– - Да, крепко не любила меня Людмила. За что только? Неужели за Галину?
– произнесла Алина, словно спрашивая самое себя.

– - Да нет, Галя была не главной причиной её ненависти к тебе, - сказал Валентин, он давно не спал, тайком наблюдая за женой.
– К тебе неравнодушно сам Алексей дышал. Нравилась ты ему. Людмилу это злило.

– - Да, - подтвердил Федор Васильевич.
– Я это тоже знал. От самого Алексея. Он всегда говорил, как бы было хорошо, если бы он жену Дмитрия встретил раньше Люды и самого Дмитрия.

– - Да что вы, мы были друзья только. Никогда ничего между нами не было, даже намеков. К тому же я была женой Дмитрия.

– - Не было, не было, - подтвердил Валентин.
– Я верю тебе, мой Аленький, потому что все это со мной у тебя было. Но Алексею ты тоже снилась по ночам.

– - Откуда у вас такие сведенья? Алексей говорил?
– Алина не сводила серьёзных недоверчивых глаз со сторожа и мужа.
– Вы не придумываете?

– - Мне Людмила кричала об этом, когда доживала последние дни. Я навестил её в больнице за два дня до смерти. Как тебя она только не назвала. Много чего тогда наговорила, но так и не проболталась, что Колька женился на твоей дочери и, что к тому времени умер Дмитрий, тоже промолчала, - пояснил муж.
– Знала, что я сразу брошусь искать тебя...

– - А ко мне на север приезжали охотиться Алексей и Дмитрий. Они родственники дальние моей Марины. Дима-то всегда спешил домой к жене, к дочерям, а Леша подолгу жил, картины писал. О приемном сыне он скучал, вспоминал его. Много мы с ним любили поговорить, о многом мне он рассказывал. В том числе и своем неудачном браке. Звал нас к нему жить, на Волгу. Мы когда решились, приехали, узнали, что Алексей погиб, а Дмитрий умер. Да и про вас после Люда сказала, что следом за мужем схоронили.... Люда к себе жить нас не пустила совсем. Предложила купить домишко её родителей в Подмосковье. Купить-то успели, да следом дефолт, все наши деньги, что на севере нажили, ничем стали. Вот спасибо Валентину Семеновичу, взял на работу. А то ни прописки, ни пенсии, - пояснил сторож.
– И работы никакой. А в доме том теперь Лизка живет. Куролесит. Горе наше. Непутевая она, с самого детства. Надеялись, родит ребенка, образумится. Куда там! Я и зашел к вам, чтобы вы меня к ней отпустили.