Алкоголик. Эхо дуэли
Шрифт:
Но со стороны все выглядело весело – они бесились, как подростки, впервые попробовавшие спиртное и захмелевшие от незнания меры.
Лика продолжала прихлебывать шампанское. Он подумал: «Ей бы перестать пить. Всем надо перестать. Причем немедленно. Прежде, чем что-то случится. А что-то должно случиться. Это как в природе: сначала накапливается напряжение, сгущаются тучи, а потом происходит разрядка – гром, молнии, ливень – неподконтрольная стихия вырывается наружу и проливается на головы».
Пробка очередной
— Ты не Медуза, ты Медведь, – только и сказала она. – Неуклюжий медведь. Тебя можно показывать в цирке-шапито, ты бы там ездил на мотоцикле по стенам.
Любаша рассмеялась.
— Мне придется переодеться, – сказала Лика, – не могу же я быть вся мокрая. Противно.
Пошатываясь, она направилась в ванную, оставив дверь полуоткрытой. Было слышно, как она хихикает и что-то напевает. Потом послышался звук, как будто что-то упало. Тело. На кафельный пол. Только этого не хватало. Он поспешил ей на помощь, но она уже сама встала и осматривалась на предмет синяков, ссадин и ушибов. Все было чисто. На удивление.
— А вы знаете, кто часто падает? – спросила она с улыбкой, когда он подошел к ней.
— Знаю – пьяницы и алкоголики.
— Неправильно, – она покачала головой. – Часто падает тот, кто не имеет в жизни поддержки. Вот так.
Пьяна. Пьяна. Пьяна. Все трое пьяны. И он тоже пьян. Этого нельзя было допускать. Но тем не менее все трое пьяны.
Выходя из ванной, она попыталась проскользнуть мимо него, но он сделал шаг в сторону, и они столкнулись.
— Извините, – произнесла она.
Он ощутил ее гибкое тело. Из самых потайных глубин его существа поднялась и бросилась в голову горячая волна. Словно по молчаливому взаимному согласию, они резко отпрянули друг от друга. Но именно с этого момента в их отношения вкралось нечто новое – понимание, что это весьма возможно.
Любаша устала прыгать, растянулась на своей кровати и, сопровождая свои слова царственным жестом Клеопатры, произнесла:
— Все. Всем спать. Посмотрите на часы: уже завтра.
На часах действительно было «завтра», но до рассвета еще далеко. Ночь. Черная и влажная от дождя южная ночь. Он устало зевнул.
— Ладно, действительно пора спать.
Они вышли в коридор. Лику покачивало. Он придерживал ее. Хихикая, Лика извлекла из кармана ключ и попыталась открыть их общий номер. Ключ упрямо не хотел попадать в скважину, царапал замок.
— Нет, так дело не пойдет, – он забрал ключ и довольно легко открыл дверь.
Лика пробормотала слова благодарности и попыталась проскользнуть в номер, закрыв за собой дверь.
Он остановил ее.
— Ты, наверно, забыла, что у нас один номер на двоих, так что придется нам зайти вместе…
— Ну конечно, –
Он осторожно закрыл двери.
Молнии, разрывающиеся в небе, придавали ему смелость и уверенность. Он чувствовал электрический ток в крови. Лика сидела в кресле, скрестив перед собой длинные, невероятно красивые ноги, и щелкала зажигалкой, рассматривая вылетающее пламя. Он подошел к креслу и опустился на пол у самых ее ног.
— После всего, что было, как можем мы так просто расстаться? – спросил он.
— Боже, как вы высокопарно выражаетесь, – с иронией произнесла она. – Сейчас вы должны сказать что-то вроде «моя любовь сильна, хотя и родилась во мраке ночи».
Он положил руку на ее обнаженное колено. Она отпрянула, как будто ее ударило током. Вскочила, будто совсем не была пьяна.
Но он был полон уверенности, полон до крайности, с ним давно такого не случалось. Он взял ее за плечо. Она отшатнулась.
— Это смешно.
— Смешно? Что смешного в том, что каждый человек ждет того, кто его полюбит? Мы оба хотим любви. Неужели мы не заслужили этого?
Он подумал, что эта красивая женщина тоже страдает от воспоминаний, от любви… И так получилось, что он тоже стал орудием провидения, рока. Но теперь все это для него отступило на задний план. Во всем мире для него остались только два человека – он и она, и еще молнии за окном, которые сотрясали воздух, землю, горы и человеческие души.
Чтобы не упасть, она прислонилась к стене. Сильным движением он вдруг обнял ее и поцеловал. Она закрыла глаза, как будто этот поцелуй обжег ее, и со страстью и отчаянием ответила ему тем же.
— Нет, нет, – вдруг заговорила она.
— Что такое?
Он чувствовал, как она взволнована и потрясена.
— Понимаете ли вы, что все будет напоминать вам, что я когда-то принадлежала ему? – Ее грудь волновалась, волосы отливали золотистым светом.
— Я не понял…
— Смотрите, – продолжала она. – Смотрите внимательно. Все, что во мне есть, принадлежало ему. Я сама думала, что прошлое можно вычеркнуть и забыть, но это невозможно. А вы все равно хотите убить его за эту ржавую железяку.
Лика разразилась истерическим смехом. Его лицо омрачилось. Ее не покидало ощущение, что она стоит на пороге предательства.
— Вряд ли я это сделаю, – сказал он.
— Да, но вы хотели бы сделать это.
— Нет, – сказал он, тряхнув головой, – этого не будет. Убийца обретает не радость победы, а тоску. Он убивает, но не побеждает. Пусть он остается жить.
Он притянул ее к себе, схватив за золотистые волосы. Наверное, он причинил ей боль, потому что она сдавленно и обиженно вскрикнула. Она уперлась руками ему в грудь, пытаясь вырваться. А он сказал ей очень тихо: