Аллигат
Шрифт:
— И действенно только на ранних сроках, — догадалась «виконтесса», морщась. — А так вызывает лишь сильное кровотечение. И Саманта знает об этом.
— Мерзавка! И как же умело вывернулась! — возмущённо воскликнула она. — Ах, как поздно всё открылось. То падение с лошади... У тебя уже мог быть большой ребёночек. А в последний раз она тебя чуть не… — Венона села на софу и выдернула из-за манжеты бирюзового шерстяного платья носовой платочек. Всхлипнула: — Она ответит за всё.
— Как ответит? — подсела к ней Ольга. — Думаете, вы поедете, всё расскажете леди Роулей, она поверит вам, а не дочери, и отдаст её на съедение обществу? Забудьте! Они не допустят скандала.
— Шэйла, не сравнивай себя с ними. Ты бы никогда не опустилась до такого.
Ольга тяжело вздохнула: Саманта виновата, но она не планировала смерть Шэйлы. Виконтесса должна была потерять только ребёнка. Это случайность, что она в тот момент оказалась в библиотеке на стремянке. Падение с лошади пока в расчёт не бралось.
«Мама» мстительно прищурилась:
— Им моё молчание дорого обойдётся. Очень дорого.
— О письмах, похоже, она ничего не знает, — сделала вывод Ольга. — На книгу никак не отреагировала.
— Я ей не верю. Мерзавка… — ответила резко Венона. — Тебе удалось что-нибудь узнать у виконта?
— Он ничего не знает о письмах. Джеймса можно вычеркнуть из списка подозреваемых.
— Кто остаётся кроме Саманты? — маркиза отпила из своей чашки и удовлетворённо отметила: — Хороший виски. Ирландский.
— Стэнли и леди Линтон. Саманта травила… меня лавром, а письма… писал Стэнли?
Женщины посмотрели одна на другую: леди Стакей — вопросительно, Ольга — растерянно.
— Не верю, — прошептала она онемевшими губами. Перед глазами пронеслись их прогулки по лесу, подснежники, его влюблённые глаза и сильные объятия, поцелуи, нежные ночные ласки… Она закрыла лицо руками, отрицательно качая головой: — Он не мог… Не мог…
Венона, промокая уголки глаз платочком, откинулась на спинку софы:
— Больше мы ничего не сможем сделать. Как же узнать, что написано в том письме?
Бледно-синяя вспышка молнии расчертила потемневшее, затянутое тучами, небо. Раскаты грома проворчали неожиданно близко и предупредительно-угрожающе. Поднялся ветер. Приближалась первая весенняя гроза.
Глава 52
Во второй половине дня небо прояснилось, выглянуло солнце. О быстро пролетевшей грозе напоминали мутные лужи. Пахло свежестью и окутавшимися нежной зеленью пробудившимися деревьями. Сквозь чёрную, набухшую влагой землю пробилась изумрудная трава. Нахохлившаяся мокрая галка по-прежнему сидела на дереве у беседки и смотрела на окно спальни, у которого стояла Ольга. Упершись руками в подоконник, она размышляла о том, нужно ли завтра вернуться в Малгри-Хаус или следует задержаться у Веноны ещё на пару дней. В чужое поместье не тянуло. Вспомнился ледяной, колкий как иней, взгляд Стэнли — к горлу подступил ком горечи, перекрыв дыхание.
Маркиза сразу после ленча — как и обещала — уехала с визитом к леди Роулей. На уговоры Ольги повременить с поездкой, упрямая дамочка не послушалась, сердито твердя, что не оставит это дело. Чинить ей препятствия «дочь» не стала — пусть «мама» получит то, чего хочет. И она получила.
Леди Стакей вернулась довольно быстро и сразу же поднялась в комнату дочери.
— Леди Роулей сказала, что я не смею требовать у неё отчёта о действиях Саманты, — устало резюмировала она, пряча глаза. — Девочка приехала от нас вся в слезах и успокоилась лишь тогда, когда убедилась, что бутылочка матери с бальзамом и лавром на месте. Получается, что никакой путаницы не произошло? — Венона сочувственно поглядывала на осунувшуюся дочь: — Тогда кто подлил настой лавра в твою бутылочку с бальзамом
Ольга промолчала. Она бы удивилась, если бы леди Роулей выдала Саманту.
Охая, маркиза прижала пальцы к вискам:
— У меня разболелась голова. Родная моя, я иду отдыхать. Миссис Доррис тоже слегла с недомоганием. Прости, моя девочка, сегодня я не смогу скрасить твой вечер.
«Мама» ушла, а Ольга открыла ящичек с красками. Их нарядный вид нисколько не вдохновил её. Взяв записную книжку, она спустилась в кабинет, где просидела допоздна, неторопливо описывая события последних дней. Там же и пообедала, отдав предпочтение овощному супу, пряному рису, морковно-апельсиновому десерту с изюмом и орехами и чашке чаю с клюквой и мятой. Насытившись, она решила, что больше не будет истязать себя догадками: кто, что, зачем и каким образом совершил. Пока не будет. Расследование зашло в тупик, и выхода из него «виконтесса» не видела.
***
Спальню наполнил дымчатый, призрачный свет. Наступило ещё одно унылое безрадостное утро. На карнизе снова сидела галка и заглядывала в окно. Предвестница несчастья, — почему-то решила Ольга и махнула на неё рукой. Птица улетела, а виски «прострелила» головная боль. Вставать не хотелось. После беспокойного ночного сна «виконтесса» чувствовала себя разбитой физически. Укутавшись с головой в одеяло, она задремала.
Осторожный стук в дверь возвестил о приходе Селмы.
— Миледи, завтрак принести сюда? — спросила она, опустив взор.
Ольга кивнула и поморщилась от головной боли, представив, как горничная с вожделением прикладывается к бутылочке с бальзамом, радуясь нечаянной и приятной находке.
Синее платье из крепона подчеркнуло бледность лица «виконтессы» и тёмные круги под глазами. Она со вчерашнего дня не видела миссис Доррис, поэтому спустилась в салон, рассчитывая найти женщину на своём обычном месте с вязанием в руках. В гостиной было пусто. Не зная, чем заняться, Ольга прошла в кабинет и принялась перебирать книги на полках. Старая высокая стремянка в углу притягивала взгляд. Женщина приблизилась к ней и покачала её из стороны в сторону — шаткая. Без перил, она казалась убийственно опасной. Забраться под потолок, шагнуть вниз и покончить с этой треклятой жизнью? Ольга поднялась на скрипучую нижнюю ступеньку. Ещё один неуверенный шаг вверх, ещё… Сердце забилось пойманной птицей.
— Шэйла…
Она невольно вздрогнула, до боли в пальцах вцепившись в край перекладины. В дверном проёме стояли леди Стакей и сухопарый мужчина неопределённого возраста, одетый в чёрное.
— Мистер Райли Дауман из адвокатской конторы «Брукс и Огден», — представила его хозяйка дома спустившейся со стремянки Ольге.
Мужчина с ней сдержанно поздоровался, неторопливо достал из добротной кожаной папки исписанный плотный лист бумаги голубого цвета с гербовой печатью и вручил ей. Она догадалась, что это тот самый договор, согласно которому она должна отправиться в изгнание.
— Так скоро? — услышала собственный глухой голос, проходя к столу.
Венона присоединилась к ней, и они склонились над документом. Маркиза морщила лоб и шевелила губами, беззвучно «проговаривая» каждое слово.
— Я думала, что ходатайство о раздельном проживании будет рассматриваться в церковном суде не меньше месяца, — прошептала Ольга, пытаясь сосредоточиться на пляшущих перед глазами строчках.
— Пф-ф, — выдохнула «мама» выразительно. «Виконтесса» поняла, что деньги и здесь открывают любые двери.