Аллилуйя женщине-цветку
Шрифт:
Самым волнующим моментом похода было передвижение по мосту Лутин через реку Тату. Партизанский отряд, бойцами которого были, разумеется, Силуан и я, подвергся жестокому авианалету. Совершенно открытые противнику на склоне безлесного холма, мы были уверены, что пришел наш последний час. Раздался взрыв тысячекилограммовой бомбы, который подбросил нас в воздух вместе с рыжей круговертью камней и земли. Придя в себя, я расслышал голос девушки:
— Именитый гость, идея Мао Цзэдуна остается с нами!
— Да будет так! — должно быть, отреагировал я.
Все доски настила еще не пройденного моста разлетелись в щепы. На сотню
Затем пламенная речь Силуан вовлекла меня в войну против Японии. Я участвовал в рейдах по тылам японских войск. Сентябрьским днем, в золотую осень, я принял полновесное боевое крещение в антияпонской войне в ущелье Пинсинкьян, к северу от провинции Шаньси. Через восемь месяцев в провинции Хубэй, в местечке Сифенг, мы с Силуан чудом ускользнули от патруля противника, который застиг нас в вечерних сумерках на опушке леса.
В последующие годы я участвовал во многих кампаниях и против японцев, и против гоминьдановцев, но вскоре последовал за моей переводчицей в юньнаньский аэропорт приветствовать Мао, который вылетел в Чунцин на мирные переговоры с Чан Кайши. Но прошло еще два года гражданской войны, когда наконец наступило 1 октября 1949 года и на площади Тяньаньмэнь ликующая толпа приветствовала победу революции.
Не успел я очухаться и перевести дух, как Силуан вдруг вывела меня из грез в действительность.
— Именитый гость, завтра у нас будет насыщенный день в Кантоне. Пора бай-бай. Отвернитесь, пожалуйста, я разденусь.
Я повернулся к стенке и закрыл глаза, повинуясь приказу. Началось магическое шелестение. Силуан сняла маоистскую голубую униформу, лифчик, юбчонку, чулки, туфли. Она была голая, голая, совсем голая в нескольких сантиметрах от моей пылающей спины! Купе заполнилось ароматом водоплавающей дичи со смесью имбиря, корицы и стручкового перца. И вот уже тридцать лет спустя у меня из ноздрей не выходит этот интимный аромат золотистого фазана, предвещающего радость, и теперь он неотрывен от моего представления об обнаженной женщине.
— Именитый гость, все готово!
Она была в дорожно-домашнем халатике чуть не до пят, но с разрезами по бокам, приоткрывавшими бедра.
— Я отвернусь, именитый гость, теперь переодевайтесь вы.
Дрожащими руками я расстегнулся, разделся, натянул пижаму, опрыскался одеколоном. Мы опять уселись друг против друга и были похожи на супружескую пару, едущую в свадебное путешествие на солнечный юг своей грядущей жизни: она в желтом халате с черными цветками, я в гранатовой пижаме, купленной в шикарном бельевом магазине в Цюрихе.
— Именитый гость, прежде чем погасить свет, не хотите ли последнюю чашечку чая?
— С удовольствием, золотистый фазан, предвещающий радость.
Она быстро приготовила
— А ведь вы, именитый гость, ничего не сказали, какое впечатление произвел на вас Нанкин.
— Мне он показался не так уж типичным для Китая и привлекательным, как Пекин, Ганьсу и Шанхай. Однако на меня произвела впечатление аллея, ведущая к усыпальнице династии Мин.
— Да, конечно. А почему?
— Мне понравилось, что она уставлена каменными фигурами людей и животных, а не только одних людей. А еще у меня даже слезы на глазах выступили при виде озера сплошь в лотосах. Я вообразил, как чудесно было бы там проплыть на лодке при лунном свете.
— Между озером и правым берегом Янцзы, — отреагировала она, — предусматривается строительство гигантского промышленного комплекса.
— Тем более, — упрямо тянул я свое, — что лотос имеет особое значение в китайском образном мышлении, не правда ли?
— Да. В старину этот цветок служил своего рода маятником, отмеривающим время рождений и возрождений.
— А я слышал, что в древнем Китае лотос, растущий в мутной и стоячей воде, символизирует самую тайную и самую влекущую часть женского тела, и эта часть раскрывается во всем своем блеске!
Она промолчала, не найдя повода упомянуть идеи Мао.
— И что девушка, у которой под кимоно скрывался золотой лотос, была уверена, что станет императрицей, даже если родилась в лачуге. А что обозначает лотос в революционной символике?
— Идеи Мао Цзэдуна, именитый гость, толкуют пышность лотоса в высокоморальном смысле.
— И его непередаваемый запах тоже? — попробовал съязвить я, окруженный амальгамой ее собственных ароматов.
— Да, запах его корня добавляет к понятию красоты еще и понятие честности и строгости. Наша революция нуждается в этих добродетелях, чтобы сокрушать бумажных тигров.
У меня тотчас мелькнула мысль, что мой авантюрист, притаившийся сейчас в моих штанах, мой воспламеняющийся западный Эрос есть не что иное для золотого лотоса золотистого фазана, как бумажный тигр.
— А стебель лотоса? — безнадежно спросил я.
— Стебель и сам цветок, похожий на два сердца, воплощают союз пролетариата и крестьянства. Красный лотос расцветает над мутной водой империализма, осиянный духовным светом идей Мао Цзэдуна.
Пока она оскорбляла этими словами всех богов моей крови, все мои чувства и органы сосредоточивались на ее золотом лотосе. Мой бамбук в штанах рос, чудовищно превышая скорость произрастания настоящего бамбука. Совладаю ли я с ним? Я насильственно вообразил себе Силуан как старую партийку, ветерана тысячи кампаний и мероприятий. Она вела меня по текстильной фабрике, где ткали ткань из мешанины маоцзэдуновских идей, оборванных и повялых лотосов и ожесточенных тигров моего желания.
Видение сменилось. Перед моим яростным взором встала не менее яростная фигура кардинала-инквизитора, который строго напомнил мне о католической и апостолической вере моего детства. Не успел исчезнуть мой римский духовник, как возник капитан НКВД. Он стал добиваться от меня признания в несовершенном преступлении — изнасиловании девочки-подростка в белорусском колхозе.
Когда уплыл и призрак сталинского дознавателя, явилась идея Мао Цзэдуна собственной персоной. Ее красные глаза старого дракона растягивались от виска к виску, но при этом оба глаза помещались в одной-единственной глазнице. Так что же, сплю я или брежу наяву?