Алло, милиция?

Матвиенко Анатолий Евгеньевич

Валентин разразился целой лекцией, из которой Егор не усвоил и половины, но понял главное. Даже если питать передающее устройство от аккумулятора автомобиля, а антенну приделать метров шесть, и то не хватит сигнала, чтоб бомбу на Калиновского, 46 подорвать с улицы Якуба Коласа.

В двухтысячных, если детонатор подключить к мобильному телефону и позвонить на него, бомба активируется с любого места, где есть покрытие. Но вот беда — в Минске 1982 года сотовой сети не существовало.

— Теперь представьте, в ваши руки попала бы требуха от электронного устройства, разрушенного

при взрыве. Сложно ли отличить: это остатки радиоприёмника или электронных часов?

— Я точно отличу. В приёмнике наверняка будут колебательные контуры. В часах — ТТЛ-микросхемы или дискретные транзисторные ключи, индуктивности там ни к чему.

Радиотехническая терминология просвистела мимо сознания Егора, но он точно знал по фотографиям к протоколу осмотра места происшествия: среди обломков адской машины точно есть катушки. Вроде бы опознаны как части бытового радиоприёмника. Значит — никакие не часы, и, как бы это не огорчило прокуратуру, у магазина ошивался подельник Томашевича. Неустановленный. И, выходит, его нужно вычислять и ловить.

— Валентин! Спасибо. А то пока дождёшься, чтоб эксперты разродились заключением… Вы только на соревнованиях выступаете?

— Не только. Скоро сделаем показательное для воспитанников детского дома на Кижеватова. С фаер-шоу. Дорого и хлопотно, но для детишек без родителей — не жалко. Если не наигрались с самолётиками в детстве, приходите.

— Когда?

— Скоро. Запишите мой телефон. Время уточню.

Распрощавшись, Егор двинул обратно к столбикам на Калиновского. Часы показывали уже без четверти два. Пока любовался модельками, время пролетело незаметно.

Инга опаздывала. Он занял наблюдательную позицию в сотне шагов от подъезда. Прошло не меньше четверти часа, пока белая «шестёрка» заехала на стоянку.

Он вошёл в подъезд через минуту после девушки и, поднявшись на второй этаж, толкнул толстую стальную дверь с цифрой 16, действительно не запертую.

Инга только сняла шубку и присела на банкетку, стаскивая сапоги. Выглядела примерно также, как в первый день знакомства. Только платье было чёрным штроксовым, а колготки телесного цвета. Парик и очки отсутствовали. Наверно, от гематомы осталась только желтизна, умело закрашенная.

— Ждал?

— Прибыл ровно к двум, так что не долго. Не хотел, чтоб твоя дверь долго оставалась незапертой. Вдруг какой Гиви нагрянет?

Она сунула ступни в босоножки.

— Раздевайся, что стоишь. Проходи. Насчёт Гиви не бойся, они с Бекетовым на двух машинах понеслись в Москву. Потому меня выдернул на работу, хоть обещал не трогать. Им надо было кое-что подготовить. Чаю? Кофе?

— Чего угодно, если будешь сама то же самое.

Он вошёл в комнату с большим диваном у дальней стены и обширной угловой секцией, наверняка импортной из какой-то страны, обречённой скоро исчезнуть с карты: ГДР, Чехословакии или Югославии. Телевизор цветной, уютные кресла напротив. Между кресел — журнальный столик с набросанными иностранными модными журналами. В общем, милое гнёздышко для встреч.

Он устроился в кресле, машинально пролистав журнал.

Инга принесла кофе, сама заняла

другое кресло, закинув ногу на ногу.

— Мне ещё в управление юстиции нужно, поэтому буду краток. Хорошая новость: у следствия версия покушения на Бекетова задвинута на второй план. Поэтому поиск людей, имевших на него зуб и способных тиснуть на кнопку передатчика вблизи магазина, не актуален. Зря тебя напугал. Но есть и ложка дёгтя. Минимум один пособник на свободе. Никто не знает, где он и что собирается предпринять.

Не особо скрывая подробности, содержащиеся в уголовном деле, а они довольно быстро растекутся, Егор рассказал про внезапно обнаружившуюся связь между сберкассой и гастрономом.

— Представь, один из грабителей, его фамилия Томашевич, жил здесь рядом, в гаражах.

— Холодно же!

— Там печка есть. Из твоего окна можно было увидеть дымок.

Он прогулялся к окну. Несмотря на невысокий этаж, гаражи просматривались неплохо. За ними зеленели сосны Восточного кладбища.

— Никогда не рассматривала и не интересовалась. Грабители задержаны?

Вопрос был задан безразличным тоном, но Егор уловил какую-то фальшь или недосказанность. Анализ оставил на потом.

— Их подстрелил милиционер из Советского отдела охраны. Предполагается, что у злодеев произошёл рассинхрон. Сообщник у гастронома подорвал бомбу на минуту позже, чем надо. Диспетчер сдёрнул экипаж с маршрута, и он не успел углубиться далеко в Первомайский район, когда поступил сигнал о сработке сигнализации. Машина развернулась, и они примчались к моменту, когда Томашевич садился за руль УАЗика, размалёванного под милицейский луноход, чтоб сбежать. В общем, устроили автогонку, закончившуюся столкновением, начали шмалять друг в дружку, милиционер оказался удачливее. Одного подлатали, Томашевич умер от потери крови и окоченения. Пытался удрать пешком, упал… Эй! Ты чего?

— А? Прости. Отвлеклась. Как-то много трупов за тот день. В магазине и Томашевич…

— Сначала не сопоставили. Потом думали — совпадение. Нет, не совпадение. Взрывное устройство, бахнувшее в гастрономе, судя по всему, собрано в гараже Томашевича. Считай, под твоими окнами.

Она поднялась. Поёжилась. Нервно помяла пальцами сигарету, вытащенную из пачки, и бросила её, не закурив.

— Мне необходимо выпить. Ничего, если прогуляешь своё управление юстиции? Составь компанию.

И можно побиться об заклад: качество спиртного будет гораздо лучше, чем пиво «Жигулёвское» в поезде Москва-Минск.

Инга отправилась на кухню. Егор отметил — вырез на юбке её штроксового платья настолько высок, что при широком шаге откроется развилка. Отвернуться, чтоб она сменила рабочую спецодежду на домашнюю, девушка не просила.

На кухне что-то приятно звякнуло. В ожидании Егор присел на диван.

Оно не затянулось. Инга вышла с подносом. Бутылка армянского коньяка «Ахтамар», почти полная, две рюмки, резаный лимон, ломтики красной рыбы. Над натюрмортом возвышались женские грудки, не менее аппетитные, ложбинка проглядывала через глубокий вырез, остальное, скрытое чёрным вельветом, легко дополнялось воображением.