Алло, милиция?
Шрифт:
— Там был водитель «Жигулей»?
— Ну! Он, мать его. У водительской дверцы стоял, дёргал. Сказал — заклинило. И то. Крыша вмята. Ну, наверно, правда — заклинило. Он сразу наверх. Позвоню, сказал. В милицию и скорую.
— Не позвонил. Ваш звонок первый был.
— Дурак я, бля! Хотел, ну, узнать. Выжил тот, не выжил. Теперь виноватым сделают.
— Марку и цвет «Жигулей» помните?
— Тёмно-красная, ну. Или вишня. «Трёха». Или «Шестёра». Номер такой блатной. Все цифры одинаковые — семёрки. Пижон,
— Как он выглядел?
Михаил отложил гаечный ключ и принялся обтирать руки тряпкой.
— Темно, лица не вспомню. Здоровый, плотный. Выше меня. Солидный. И голос такой. Начальник. Немолодой.
— Когда вы вернулись к «Победе», он уже уехал.
— Ну! Уехал.
— Спасибо, Михаил Петрович, вы очень помогли. Последняя просьба. У вас телефон есть?
— Ну.
— Разрешите позвонить по межгороду. Деньги оставлю.
— Да ну, чо там…
Дальше прихожей Егор не заходил, остановившись на ободранном дощатом полу.
— Лёха! Хорошо, что ты на месте. По описанию свидетеля, «Волгу» таранил наш клиент. Что? Слушай, тут с меня точно поляна причитается. Зайди к Вильнёву, прикрой, что я по старому делу.
Он ещё набрал Ингу — на работу и домой. Везде получил один ответ — длинные гудки. Последнее раздосадовало и насторожило. Выход один — быстрее в Минск.
Разумеется, на обратном пути Аркадий не гнал, даже выслушав рассказ Егора.
— Выходит, твой свидетель видел машину Бекетова сзади и не знает, имела ли та повреждения впереди.
— Имела. Потому что она стоит в его гараже номер 616 около Восточного кладбища на Калиновского, со снятыми номерами. Битые переднее левое крыло, морда, бампер. Бекетов где-то раздобыл «шестёрку» такого же цвета и перецепил номера.
— Доказательств достаточно уже и для суда, — согласился Аркадий. — Надо закрыть его по общеуголовному делу. А там разрабатывать по вопросам, представляющим оперативный интерес для нас.
Общение с ним не клеилось. Явно не доверяя Егору, тем более — не испытывая никакой симпатии, гэбист даже в неформальной обстановке выдавал столько протокольных слов, что откровенничать с таким — всё равно, что со стендом по правилам пожарной безопасности.
Компенсируя себе ранний подъём, «непризнанный гений сыска» натянул на голову капюшон и уснул.
Аркадий разбудил его, тормознув у придорожного магазинчика — купить перекусить и отлить. Запивая кефиром булку, признался:
— Вернёмся после шести, и всё на сегодня. А так Сазонов ещё что-нибудь поручит.
Какое-то восьмое чувство трубило в горн и колотило в набат: нужно скорее. Но как это объяснить? Гэбист был непрошибаем.
— Платят хотя бы хорошо бойцам невидимого фронта? Или тайна?
— Нет, это не секретно. То же действующее довольствие, что и у офицеров Советской Армии. На старте должность плюс звание лейтенанта дают
— А если в Афганистан? Или боишься?
— Ты скажешь! Мечта. В Афганистан почти все написали рапорты. Но туда легче попасть из разведки или военной контрразведки. Подумай — год за два, командировочные в валюте, их можно на чеки «Берёзки» поменять.
«А также гробовые», — добавил Егор про себя.
Когда повернули на Комсомольскую, перевалило далеко за шесть. Сазонов, тем не менее, ждал в хорошо знакомом кабинете. Докладывал Аркадий, не упустив ни единой детали.
— Хорошо, что грузинский криминалитет не знает пока про минчан и не подозревает Бекетова, — закончил он.
— Брат погибшего поклялся достать его убийцу даже в тюрьме, — добавил Егор.
— Не достанет. Потому что не будет никакой тюрьмы, — огорошил подполковник.
Егору показалось, что он ослышался или чего-то не понял.
— Доказательства убийства под Ярцево — железобетонные. Осталось только их процессуально оформить, и Бекетова можно закрывать.
— Приказано прекратить всякое наблюдение за Бекетовым. Прослушку снять. Агентурное сопровождение отменить. Тебе запрещаются любые, повторяю — любые, а не только половые контакты с Дауканте, пока она работает на Бекетова. Отныне он — потерпевший по взрыву на Калиновского, с которым прокуратура уже разобралась. Виноват покойный Томашевич. ДТП под Ярцево произошло исключительно по неосторожности водителя, других участников нет.
Егор уронил голову на руки.
— Пока он не совершит новое убийство?
— Если он будет заподозрен в преступлении, посягающем на государственную безопасность СССР, мы вмешаемся. А так — дело прокуратуры и милиции.
— На которых надавят, раз смогли надавить на вас. Вы же не подчиняетесь ГРУ!
— Не подчиняемся, — вставил Аркадий, моментально освоившийся в изменившейся ситуации. — Но и не знаем всех движущих сил наверху. Какие там договорённости. Хочешь оставаться в системе, студент, исполняй приказы.
— Егор! Ты за короткое время раскрыл три убийства: четверное в гастрономе, пусть не один Томашевич там замешан, его участие вне сомнений, убийства Старосельцевой и Кучулория. В твоём личном деле появятся соответствующие записи. Ты — неопытный и необученный, швыряешься необдуманными словами, как тогда у РОВД. В то же время чрезвычайно ценный сотрудник, — подполковник сделал паузу и швырнул на стол последний козырь: — Надеюсь подписать у начальника управления рапорт о твоём денежном премировании.