Альманах «Истоки». Выпуск 13

Коллектив авторов

«Я о хлебе да о хлебе!..» Елена Добросердова

Я о хлебе да о хлебе!Ну о чём ещё писать,Если остальное небыль –Можно портить и бросать.Только хлеб – святыня века –Всё на хлебе и воде.Воспитайте ЧеловекаИ тогда не быть беде!

Ольга Бондаренко. Памяти Елены Николаевны Ереминой

«О чём молчишь, ответь мне, отчий край!..»

О чём молчишь, ответь мне, отчий край!Сомнением

души моей не трогай –без вин виновным нежности подай,виновных осуди и покарайи к правде приведи земной дорогой.Убогому насущный хлеб подай,жестокому любви своей додай,болящему – лекарства его ранам,Герою – помереть на поле бранном,дух проводи его в небесный рай.Тот, кто прощал святую простоту,кто фарисеев не простил премногих,мне укажи небесную черту,где б я, как все, предстала перед Богом.И тот, кто был и предан, и распят,живой собрат под ненадёжной сферой,дай каждому свой Гефсиманский сад,дух укрепив надеждою и верой.Дай каждому по Млечному Путиза то, что жизнь опасна и конечна,чтоб каждый мог в пути любовь найти,сказав судьбе: прости… простосердечно.

«Дружит с гнездом терпеливая ива…»

Дружит с гнездом терпеливая ива,Ласточку прячет под кровлей изба,Ты же извечно живёшь над обрывом,Словно не ведая страха, судьба.Вечно поёшь позапрошлые снеги,Всех-то жалея, себя не любя.…Снова взываю к молчащему небу,словно помогу небес торопя,снова, Отчизна, молюсь за тебя!Снова, О Русь, я ищу до рассветаПервого слова отчий завет,Чтоб неусыпно шумела без ветраДрева родного любимая ветвь!

Традиция и современность

Ирина Егорова-Нерли

Аллеи Бунина и дороги Достоевского

«Это то, что в этом миреНазывается судьбой».Георгий Иванов

Навсегда останется тайной поочерёдное празднование двух замечательных дат русской литературы: 150-летие со дня рождения Ивана Алексеевича Бунина и 200-летие со дня рождения Фёдора Михайловича Достоевского. Произошло своевременно! Случайность? – Закономерность?.. А по сути – событие, требующее нашего внимания.

150 лет – солидный юбилей, подытоживший музейную карту бунинских мест в России… Теперь – будто сама животворящая энергия русской природы говорит с нами строчками его стихов:

Нет, не пейзаж влечёт меня,Не краски жадный взор подметит,А то, что в этих красках светитЛюбовь и радость Бытия.

По своему философскому значению 200-летие Достоевского –

ещё более весомый рубеж в истории литературы, обязывающий не допустить конца света: сберечь наш мир, его божественную красоту и повторить, вслед за писателем, уже в XXI веке: «Время есть: отношения Бытия к небытию», а творчество в этом диалоге та же музыка – «тот же язык, но высказывающий то, что сознание ещё не одолело…»

«Всё может объять человек», – слышит и современный читатель, пронзённый лихорадочным ознобом повествования Ф. М. Достоевского. Но куда может завести метафизика души человеческой – укоренённые в ней зло и Благодать Божия?..

Круглые даты, всемирная слава, острые вопросы, глубокие выводы!.. И в собственной жизни – страшные потрясения невольно подтолкнули на путь прозрения, на лобное место в истории – где Бог и дьявол переплелись в смертельной схватке:

Дуэль титанов – двух веков,И в каждом чувство и рассудок,А ритм строки до жути чутокК пути солдатских сапогов.Опять, как вещий пароход,Переплываем все границы…И, может, стоило родиться,Чтоб испытать невзгод?..

Не всякая прогулка заканчивается аллеями, не любая тропинка добирается до нужной колеи, ведущей к истине. Жить в ожидании, быть в жизни, стать писателем – значит, выбрать свой путь и остаться самим собой.

И если предчувствие революции охватило Достоевского воинственным порывом изложения (кинематографическая зримость текста!) и философской критикой нигилистов («фантастический реализм»), то Бунин был живым свидетелем исчезновений Великой России, страны его предков – его Родины!

Как жутко сердце замирает!Как заунывно в этот час,Сквозь вопли бури долетаетКолоколов невнятный глас.

Предощущение, тоска, одиночество человека… Пушкину и в провидческих снах не приснилась катастрофа дикой смены цивилизации, когда человек – воспетый солнечным гением поэта – стал материалом для эксперимента и, как подметил Достоевский, яд атеизма заменил веру в Богочеловека на религию Человека-божества.

Бунин заглянул в пропасть и пережил «Окаянные дни». Достоевский выявил извращённое отношение к морали и свободе, проник в глубины психологии. Разве не так же «Маленькие трагедии» Пушкина погружают нас в противоречия характеров, в бездны искушений и в минуты вдохновения?

Так уживаются, требуя исповеди, борьба и гармония, порок и святость, гордыня и милосердие, обращение к евангельским сюжетам и цитатам, социальные запросы времени, покаяние, смирение и, конечно, ценность самой жизни. Может, оттого и по-медицински тщательно, описывает Фёдор Михайлович злодеяния человеческие, что не может выдержать необратимый ход их разрушительного действия. Ведь чувство для Достоевского всегда было прежде мысли, а целостность человека, его отзывчивость, право на счастье и любовь, за которую можно отдать жизнь (не больше и не меньше!), как и способность перевоплощаться в духовную суть всех наций, писатель возвёл в программу Пушкинской речи, произнесённой им при открытии памятника поэту в Москве.

Иван Алексеевич Бунин – тоже по духу наследник А. С. Пушкина, классик, сын обедневшего помещика и всё-таки княжеского рода – «нутряной», по его собственному определению. Неслучайно его перевод «Песни о Гайавате» был отмечен Пушкинской премией Академии наук (1903 год). И безусловно – бунинские поэзия и проза сотворены полнокровным волшебством чувства и не дают ровно дышать нечеловеческим осязанием всей ипостаси земной жизни.

Может, так и мелодическое явление Пушкина в России («одной любви музыка уступает…») низвергает зло и спасает душу? Или это удел избранных?.. Но пушкинский завет в словах Моцарта – «нас мало избранных счастливцев праздных, пренебрегающих презренной пользой, единого прекрасного жрецов» – бережёт в мирской жизни И. А. Бунина и Ф. М. Достоевского: сопровождает их ангельскими крыльями жён, таких преданных, как Вера Николаевна Муромцева и Анна Григорьевна Сниткина.