Алмарэн
Шрифт:
– Что?
– Тот человек преподал тебе плохой человеческий урок. А я преподам хороший. Да, ты обожглась об него. Он сделал тебе больно. Но это не значит, что все такие. Мы люди – разные. Вот я – тебя никогда не предам, обещаю прямо здесь, на этом Алтаре.
Ее хвост осторожно коснулся моей ноги.
Мне показалось, она плачет. А может, просто так свет луны падал.
– Спасибо тебе, Рэн.
8. Те, кто мы есть.
Весна и половина лета пролетели
– Совсем обленились, - смеялся я, когда они еле тащились на охоту, - парное молоко и мясо Ханны вкуснее нашего с Алмой, да?
Пока тепло было, зверья было много, они мне не особо нужны были, но в холода будут со мной ходить. Я им отобью эту привычку.
Алма все дольше задерживалась на облетах, стараясь снова не допустить людей на свою территорию. Если это случалось, и люди ничего противозаконного не делали, то возвращалась за мной, и я, представляясь лесником, просил их вернуться в другую часть леса, и не заходить сюда больше, иначе их может сожрать медведь (на самом деле Алма, но об этом им знать не стоит)
Однажды ночью, когда мы с ней заговорились о всяких мелочах, в кустах что-то зашумело. Алма резко вскочила, навострив уши. Я тоже подошел ближе к ней, вглядываясь в темноту.
– Знаешь, - зашептала она, - иногда мне кажется, что он еще здесь.
Он – ее возлюбленный-предатель. С того случая у алтаря, мы больше не говорили об этом, значит сейчас этот урод ее по-настоящему беспокоил.
– С чего ты взяла? Ты же сама видела его… ну, мертвого.
– Я видела бездыханное тело, Рэн, - встряхнув всем телом, словно сбрасывая грязь, чудовище легло обратно, - но душа бессмертна. Он мог стать кем угодно.
Почему-то мне вспомнилось чудовище с красными глазами, преследующее меня по детству. Иногда и сейчас я замечаю его краем глаза, но больше оно за мной гоняться не смеет.
– Кто-то пускает людей сюда, открывает границу заповедной зоны. Без моего ведома.
– А как я прохожу к сестре?
– Я не знаю. Возможно, он тоже выпустил тебя, надеясь, то ты уйдешь навсегда.
– Зачем ему это? – мне казалось, это глупости, - тогда ему было бы проще убить меня, если он стал кем-то очень сильным.
Алма покачала головой.
– Нет, этот человек был очень хитер. Убить тебя было бы слишком просто.
– Ладно, - я провел рукой ей по щеке, - хватит думать об этом. Это только твои догадки. Почему именно сейчас ты стала бояться?
Она грустно посмотрела на меня и опустила голову мне на колени.
– Потому что я хочу сохранить твою жизнь. Она у тебя и так не особо долгая.
«Ты мне дорог», - перевел я в своей голове, - «Очень жаль, что ты будешь со мной там мало»
– И об этом тоже не думай. Лучше поспи. Завтра опять
****
Как раз, когда я умял третий кусок мяса, сестра все-таки определилась в каком из пяти платьев (почти одинаковых), она пойдет на праздник, посвященный летнему солнцестоянию со своим моряком. Судя по тому, что он до сих пор жив, вел он себя прилично, и Ханну не обижал. Что ж, это радует.
– Вот это самое нарядное, да?
Красное, с черными вставками и кружева на шее и рукавах. А нет, еще внизу. Как это называется? Кажется, подол. На самом деле, мне она, что в этом платье, что в лохмотьях, казалась одинаково красивой.
Однако, когда я ей это говорил, она вспыхивала яростью.
«То есть, я совсем не изменилась в этом наряде?»
Поэтому больше ошибки я не повторял.
– Да-да, прекрасное платье, - я старался сделать как более озабоченный тон, на самом деле, какая разница?
Ханна тут же засветилась счастьем, и закружилась по комнате, мыслями удаляясь на свой праздник.
– На площади будут играть музыканты, и мы с моим Грегори закружимся в танце, он подарит мне ароматных цветов…
– Тебя от них еще не тошнит?
– Ты не понимаешь! Это совсем другие цветы – от него. Мы пройдемся по павильонам со сладостями, украшенными фонарями, сходим в храм, загадаем желание. Потом стемнеет, мы вдвоем, держась за руки, будем смотреть на фейерверки.
– Очень мило звучит, возьми с собой этих увальней, глянь, как ты их откормила, они же еле ходят.
Клио и Айден посмотрели на меня исподлобья, даже не шелохнувшись на своей постилке у печи. Тоже мне, охотники.
– Вообще-то, - она бросила вальсирование, - я хотела позвать вас с Алмой с собой. Заодно я познакомлю вас с Грегори.
Хм, интересно. Какая перспектива хуже, - болтать с ухажером старшей сестры, или привести на праздник большое черное чудище?
Алма пока что выигрывала.
– Серьезно? Алму и так все бояться, а мне еще верхом на ней в храм влазить?
Сестра взглянула на меня, как на дурака, и села на стул напротив.
– Я говорила про ее человеческую форму. Она на самом деле очень милая.
Кусок мяса чуть не застрял в моем горле.
– Ты видела ее человеком?!
Выражение полного недоумения не сменялось.
– Как она, по-твоему, ко мне приходила, когда ты заболел? Она целиком бы в мою избушку не залезла. И лекарства бы не донесла. Плюс, она записывала мои указания. И лечить тебя лапами сложновато.
Ненамеренно я коснулся своего лба. Так это был не сон. Она и на самом тебе меня поцеловала. И говорила тогда вслух тоже она. Вот ведь… монстр! А мне ни слова!
– Все равно, вряд ли она согласится уйти и бросить свой лес.
– Ой, да это на один вечер! Ничего не случится. «А ты, - она вдруг хитро заулыбалась, как лисица из сказки», - скажи, что тебя позвала, ну, скажем, моя подруга. Симпатичная. И ты вот думаешь, идти с ней или с Алмой.