Алмаз темной крови. Книга 1

Арден Лис

Когда на следующее утро Амариллис выглянула в окно, то не поверила своим глазам: выпал первый снег. Ночью он прокрался в сад, выбелил все дорожки, присыпал деревья и кусты; правда, он уже начинал подтаивать, собираясь в небольшие лужицы, но все равно — это был первый снег, в самом начале октября! Тут между розовых кустов, заботливо укутанных соломой, показался Арчеш. Он кивнул Амариллис и крикнул:

— Ну, что я говорил? Рановато, конечно, да что поделаешь?! Ничего, невестушка, выше нос — алмаз алмазом режется. Спускайся после завтрака, поможешь

мне. — и заспешил по садовой дорожке, оставляя цепочку четких следов.

Глава четырнадцатая. Камень преткновения

Они стояли друг напротив друга, сжимая кулаки и со свистом выдыхая воздух сквозь стиснутые зубы.

— Как ты мог допустить это?.. почему не предостерег ее? — судя по тону, Арколь задал этот вопрос уже не в первый раз.

— Ах вот что… Ты желаешь знать, как это я допустил это… так вот, мэтр Арколь, я скажу тебе, что я не просто допустил это, и не лег брюхом поперек порога, но я еще и посоветовал ей поторопиться со свадьбой, не дожидаясь, пока ты соизволишь благословить ее!

На плечо дернувшегося Арколя легла рука Орсона; он молча сбросил ее.

— А ты чего хотел? Чтобы девочка всю жизнь при тебе в приживалках состояла, детишек твоих нянчила? Нет уж, пусть лучше своими собственными обзаведется, да поскорее, пока ее прелести в цене и есть тот, кто в состоянии эту цену заплатить! И не таращься на меня так, будто я ее в рабство продал! Да за ратманского сына и герцогская дочка не то что пойдет, а вприпрыжку побежит! — и Лорка, как всегда, когда бывал зол, отпустил длинное и грязное ругательство. — Сам подумай, что ее ждет лет через десять? Замуж — да за кого?! При тебе оставаться?! А может, в монастырь пойти?!

— Идиот. — кратко сформулировав сей неутешительный для Лорки вывод, Арколь протянул руку — Дай письмо.

— Да возьми. — и Лорка протянул ему сложенный лист бумаги.

Пока Арколь читал письмо, все присутствовавшие при первой серьезной ссоре среди детей Лимпэнг-Танга, — сами артисты, старший брат Лорки, капитан Яго Бреттиноро, — молчали, тяжко, словно у постели умирающего. Наконец Арколь опустил лист на колени.

— Что мне делать, Венона? — он задал этот вопрос таким недоумевающим, беспомощным тоном, какого от него отродясь никто не слыхивал.

— Для начала успокойся. Раз девочка пишет, значит, жива и здорова. Раз пишет, что совершенно счастлива, — значит, по крайней мере, довольна. А раз зовет в гости — значит, это писала наша дуреха Амариллис… так нас и пустили в ратманские покои… да еще в качестве друзей будущей госпожи ратманши. Ей это пока, судя по письму, не объяснили.

Венона усмехнулась, но тоже не особенно весело, одними губами; глаза же ее, вновь бархатно-карие, благодаря медальону Лиусса, оставались грустными.

— Простите, что вмешиваюсь в ваши семейные дела, но чем вы, собственно, недовольны? — подал голос брат Лорки, — Насколько я понял, мезальянса особого не произошло: девица происходит из уважаемой семьи…

— Девица — круглая сирота. — сказал, как укусил Арколь.

— Да,

но в посмертии ее отец ведь не превратился в золотаря, ведь нет? Уважаемая, некогда богатая семья, не без влияния в городе. А что Миравали? Только что богаты, а так… не королевской крови… даже не баронской. Смею напомнить вам, что матерью нашего нынешнего герцога была мизоанка, снизошедшая до великого герцога Арзахельского… между прочим, после очень долгих уговоров! Знатности в ней было — не больше чем в дворовой кошке, а какая была герцогиня… Весь Арзахель ей под ноги ковром стелился.

Яго, совершено не похожий на Лорку, говорил негромко и размеренно; в голосе его была привычка несуетливого повеления и спокойная уверенность в своей правоте. Был он невысок, смугл и абсолютно лыс; к Лорке относился снисходительно и ласково. В отличие от младшего брата, Яго примирился с майоратом, не считал зазорным водить отцовские корабли и получать за это жалованье… которое ему, сказать по правде, вечно не доплачивали. Именно в его дом Лорка привез своих друзей, спустя неделю после того дня, как золотой ветряк Эригона остановился.

Он не стал дожидаться возвращения Веноны и Арколя; собрал одну из актерских повозок, уложив Рецину и Лиусса и усадив близнецов и силача, запряг лошадей, сам уселся на своего Серебряного — и был таков. Не в привычках Лорки было долго раздумывать, и, кроме того, ему хотелось поскорее удрать из Эригона. Неделю с лишним ехали они по пустынному тракту, мало-помалу приходя в себя — не без помощи предусмотрительно купленных Лоркой зирэ — пока не остановились у ворот дома Яго Бреттиноро. Капитан, по счастью оказавшийся дома, принял их без излишних расспросов, пригласил для все еще мутноглазых Рецины и Лиусса врача. Артисты провели в его доме уже больше двух недель, когда однажды под вечер нежданно-негаданно явились Арколь и Венона.

Едва оправившись от полученных в Ньерде ран, Арколь наведался в Эригон, нашел Венону и, рассказав ей обо всем, без труда уговорил поехать с ним в дом Сыча. К сожалению, Венона помогла не многим — она совсем ничего не знала о повадках корабельных крыс, а выглядела так, что Сова устроила Арколю настоящий скандал — как, мол, он посмел тащить в такую даль умирающую.

— Как же ты проглядела крысенка? — только и спросил Сыч.

— Слишком хорошо знала, что с их проклятым племенем покончено. Опять же, цверг… такой весь из себя несчастный… работящий… абсолютно ничего от крысы.

На этом месте их только что начавшийся разговор прервала Сова, сказав, что не позволит мучать допросами… умирающую, и увела Венону.

Утром следующего дня они сидели на просторном крыльце сычова дома — сам хозяин, его жена, Арколь, все еще неловко держащий левую руку, и Венона, выспавшаяся впервые за много дней.

— Что будем делать, милостивые государи и государыни? — нарушил молчание Сыч.

— Лорка как-то говорил, что один из его братьев — капитан. Денег у нас, после эригонских праздников, хватает… — принялся размышлять вслух Арколь.