Алмаз в воровскую корону
Шрифт:
— Чувствуется контрразведчик.
— Кажется, в твоем голосе прозвучала ирония. Только зря ты это. Нас тогда так обучали, что нынешним оперативникам и не снилось! Сейчас все на приборах измеряют, экспертизы проводят, забыли, что такое оперативная работа, а нас учили мысли читать. О как!
— Что ж, неплохо… И что же я, по-твоему, сейчас думаю?
Коробов мелко захихикал.
— А у тебя всего одна мыслишка. Здесь и разгадывать-то особенно нечего. Думаешь, как бы этого старого хрена по темечку тюкнуть, чтобы никто не узнал. Только хочу тебе сразу
— Поживешь еще, — буркнул Куприянов.
— Вот я и хочу тебя спросить, Степан Иванович, как же это ты со своим опытом так лопухнулся? И надо же было тебе алмаз величиной с булыжник продавать? Сдавал бы потихоньку по крохотному алмазику и жил-поживал бы сейчас спокойненько. Как же ты не понимаешь, что все такие вещи отслеживаются! Вот когда я получу свои алмазы, то буду продавать только маленькие.
Куприянов хмыкнул:
— А с большими что делать будешь? Государству, что ли, подаришь?
— Скажешь тоже, государству! — беззлобно расхохотался Григорий Петрович. — Оно себя никогда не обманет. Внукам большие алмазы достанутся, а уж они сами решат, что с ними делать. Так что давай делиться.
Куприянов невольно поджал губы. Алмазы он действительно продал, не удержался. Кто же знал, что дело может обернуться таким образом?! Был продан не один алмаз, а три! Причем, с учетом их величины, цена была почти бросовая. На эти деньги он сумел прикупить шесть соток за городом и построил даже дачный фанерный домик. Благо речка была рядышком, всегда можно порыбачить, искупаться и позагорать. Оставшиеся деньги Степан Иванович спрятал в подвале дома и о своем богатстве не заикался даже Елизавете. В праздники он доставал по десяточке, чтобы прикупить каких-нибудь деликатесов и порадовать жену. Этим он всегда удивлял Елизавету.
Кто бы мог подумать, что продажа алмазов так громко аукнется.
— Хорошо… И сколько же ты хочешь? — после некоторого колебания спросил Куприянов.
— Вот это уже деловой подход, — одобрительно кивнул Коробов. — Знал, что мы с тобой договоримся. Мужик ты толковый, со смекалкой. Знаешь, я всегда имел к тебе симпатию. Сложись как-нибудь по-другому, так мы могли бы с тобой приятельствовать.
— Глушить вместе водочку, бегать на пару за бабами… — хмуро стал перечислять Куприянов.
— Вроде того.
— Короче, сколько ты хочешь?!
— А ты меня не торопи, — насупился Григорий Петрович. — В кои-то веки я повстречал своего старинного приятеля, не каждый же день такое случается. Знаешь, что-то накипело, хочется пообщаться. В последние годы меня толком никто не понимает. Если и следует к кому-то обращаться, так только к таким людям, как ты… Я ведь малость поиздержался, вот глянь, — распахнул он плащ, показывая старенький пиджак. — Совсем ветхий стал. На мою скудную пенсию ничего шикарного не купишь. А пожить-то хочется.
— Значит, рассчитываешь еще пожить?
— Не то слово! А потом, у меня целый букет болезней, надо лечить. Витамины
В глазах у Коробова появился стальной блеск. Куприянов внимательно всмотрелся в бывшего сослуживца. Нет, не шутит. Следовало подобрать надлежащие слова. Но Степан передумал, ведь о такой взор любая колкость переломится.
— Хм… Однако! А ты знаешь, сколько там алмазов?
— Разумеется. Полный контейнер. Это несколько килограммов. Алмазы лежат в холщовых мешочках, на каждом из которых имеется сургучная печать.
— Ты предлагаешь делить их по камушку?
— Ну, за кого ты меня принимаешь? — На морщинистом лице Коробова отразилось неподдельное возмущение. — Мы же давно знаем друг друга. Связаны, так сказать, десятилетиями дружбы. Алмазы можно разделить просто. Один мешок тебе, другой мне. Будем делить, даже не заглядывая вовнутрь. Так сказать, полностью доверившись судьбе. Ты не возражаешь? — И, не дожидаясь ответа, он продолжил: — Вот и отлично! А знаешь, у меня на твой счет были кое-какие сомнения. Но ты, слава богу, покладистым оказался. Хочу тебе честно сказать, ты от многих неприятностей себя уберег.
Степан Иванович помрачнел.
— Что ты имеешь в виду?
Постучав желтоватой ладонью по груди, Коробов продолжил:
— Вот здесь у меня письмецо… Дал бы тебе с ним познакомиться, если бы ты не согласился.
Отвертеться не удастся. Коробов — опытный оперативник. Такие люди, как он, не опускаются до пустых угроз. Следовательно, он незамедлительно выполнит свои намерения, если почувствует что-нибудь неладное.
— А если бы не подействовало?
— Не сомневайся, подействовало бы! Амнистии по алмазам у нас не бывает. У нас государство может многое простить, но только не похищение ценностей на такие суммы.
Все это можно было бы принять за неудачную шутку. Между старинными приятелями может проскальзывать и не такой юмор. Но в добродушие Коробова мешала поверить складка между бровями, которая добавляла в его внешность нешуточную жесткость.
— А ты не боишься, что я тебя по темечку тюкну и отберу твое письмо? — равнодушно спросил Куприянов.
— Если я не вернусь, то такое же письмо будет отправлено в КГБ. Что-то мы заговорились с тобой о пустяках, Степа. Так где же алмазы?
— Неужели ты думаешь, что я храню их у себя дома в сундуке? — едко поинтересовался Куприянов.
— Не думаю. С твоей стороны это было бы крайне неосмотрительно. Но они должны находиться где-нибудь поблизости, чтобы их можно было бы взять в любое время.
С ковром на плече из подъезда вышла высокая девушка в коротеньком платьице. Едва взглянув на двух пенсионеров, сидящих на лавке, она обогнула детскую песочницу в центре двора и направилась к бельевой веревке, протянутой между двумя столбами. Уверенно перекинула ковер через веревку. Коротенькое платьице приподнялось, оголив крепкие бедра. Ухватив тоненькими пальчиками прихваченную с собой палку, девушка принялась колотить по ковру, выбивая из него клубы пыли.