Алмаз. Апокриф от московских
Шрифт:
В глазах соискателей, выходивших из кабинета Уара, секретарши подмечали напряженную работу мысли. Спустя неделю от соискателя следовал звонок.
– А не могли бы вы нам камеру VHS и несколько кассет одолжить?
Москва говорила и показывала.
Впрочем, это публичное и излишне суетное поприще быстро утомило царевича. Он продал свою долю акций БАБсу и шиковал в появляющихся там и сям московских ночных клубах, убранством более походивших в те времена на средней руки бордели, в которые стекалась позолоченная сановными родителями молодежь столицы.
К Митрофании тянулась бесконечная очередь прожектеров в дорогих, но
Бомелий пенял членам комьюнити на их досадное чистоплюйство, из-за которого они упустили такой важный, не охваченный попечением сектор московской экономики, как рынки. Но желающих, при всей очевидной выгоде, все же не находилось – по причине несъедобности тамошней иногородней плоти. Самого же Вечного Принца, как любил называть себя Бомелий, одолел бес азарта.
– Говорят, наш аптекарь играет в казино, – слил Малюте неприятеля Фофудьин.
– Что, на деньги? – насторожился тот.
– Нет, на щелбаны! Ну что вы, право, дурацкие вопросы задаете, голубчик?
– Совсем не дурацкие. Я его вчера как раз с сотрясением мозга домой доставил.
– А! Так это не от казино. Это – Митрофания его. Как раз – за азартные игры. И Лангфельда там тоже видели. Комсомольские взносы спускает.
– А говорил, что ваучеров на них накупил…
– Так одно другому не мешает. Видать, все ваучеры уже скупил, а взносы никак не кончатся.
Революционные преобразования не считались с границами. Какое поле ни возьмется возделывать плоть, оно рано или поздно станет полем брани. 1994 год был ознаменован первой серьезной бранью на новом поле – в Интернете. Шестого апреля мировые информационные агентства с удивлением сообщили, что ракетой «земля – воздух» сбит самолет, в котором находился президент Руанды Жювеналь Хабияримана. Обломки самолета упали на территории, находившейся под контролем племени тутси, а президент Руанды принадлежал к племени хуту. Это вызвало острейший конфликт между двумя племенами, в результате которого погибло более восьмисот тысяч руандийцев и около миллиона бежали из страны. Седьмого апреля руандийцам, понятное дело, стало не до Интернета, и в этот день Россия смогла наконец зарегистрировать национальный домен верхнего уровня для России – ru, который оспаривала у Руанды. Мосох же полагал, что более гуманным было бы просто переименовать государство Руанду за небольшие деньги. В рядах комьюнити ходили слухи, что это ФИДОшники наняли Ивана Выродкова и он решил вопрос как умел.
Глава 8
Сгущаются тучи
Смертная власть успехов не прощала. Конференц-сервис в те времена еще не был столь распространен, как ныне, по причине отсутствия в Москве малых залов и флипчартов. В пыльной библиотеке мрачного серого здания, известного как бывший Институт марксизма-ленинизма, давно не ступала нога человека. Параклисиарх проводил здесь летучку, обозначенную в заявке руководству как лекторий. С 1931 года в этих стенах трудились ученые на ниве развития марксистской теории. Но развить ее, несмотря на многодесятилетние усилия коллектива, так и не удалось. Очевидно, основоположник сказал
Большой Никитос пребывал в недоумении, отчего это ему в последнее время стала сниться пагода. На летучке руководитель Чертольской группировки жаловался царевичу:
– Понимаете ли, дом такой китайский, – шептал он, – одна крыша, над ней другая, над той третья и так до самого неба – крыши, крыши, крыши одна над другой… И стоит эта пагода тут, в Москве у нас. И адрес на штатном месте: «Охотный ряд, 1». То есть на месте здания Государственной Думы. Может, это я их сон вижу – депутатский?
«При чем тут китайцы?» – подумал Уар.
– Никита Романович, вы бы наведались в Думу, послушали, о чем там говорят. Мало ли…
И тут ушей собеседников достиг голос Параклисиарха:
– Дума прислала факс. Предлагают нам свою «крышу».
– Позвольте! – возмутился Фофудьин, – да мы сами кому хочешь – «крыша»!
– Получается, что над каждой «крышей» может сложиться другая, более высокая «крыша», – размышлял Малюта вслух. – Такие настали времена.
Все посмотрели на Мосоха. Статус позволял родоначальнику посетить заседание Думы лично – послушать «терки». Ему частенько случалось туда наведываться – с целью подкормиться. Но слушать думские дебаты ему и в голову не приходило. И вот теперь довелось. Машина была подана к подъезду, и патриарха проводили.
Летучка прервалась на кофе-брейк, который проходил скучно: буфет Института марксизма-ленинизма изысками не изобиловал.
Растопчин подсел к легионеру с газеткой, в которой среди объявлений «Обналичиваем» и «Киллер. Недорого!» фломастером было обведено сообщение о продаже богатого золотого прииска в Туруханском крае.
– Вот же как бездарно и неэффективно проводили там время сосланные революционеры! – посетовал Выродков, краем глаза скользнув по объявлению. – А могли бы озолотиться, если бы физическим трудом не брезговали. Не пришлось бы Алмазный фонд и Гохран распродавать на вес.
– Купи, Ваня, прииск! Купи! – воодушевился Растопчин. – Я тебе денег ссужу! – соблазнял «дикого гуся» граф. – Ведь никто, кроме тебя, выехать туда не может! Что ж добру-то пропадать?
– И не просите! – решительно отказал Выродков. – Вы сами не знаете, о чем просите. Золотая промышленность сейчас у нас – обвально убыточна. Затраты на добычу вдвое превышают продажную цену золота.
– Да как же это? – изумлялся граф. – Всегда ведь выгодно было. Золото же, а не хухры-мухры…
– Продажная цена золота ограничивается фиксингом Лондонской биржи металлов, – объяснил Иван.
– И тут изловчились – нагадили! – сердился Растопчин и мечтал спалить Лондонскую биржу, которая работала даже под бомбами во время Второй мировой войны, только торги были перенесены в подвал, в подполье.
Нетрадиционные потребители томились, но не расходились. Ждали вестей от Мосоха.
– А где этот ваш… певун? – обратится Фофудьин к Лангфельду. – Развлек бы.
– Улетел, – вздохнул продюсер.
– Позвольте, как улетел?
– Как-как… Я его слишком сильно раскрутил. Он и сорвался.