Алмаз
Шрифт:
Судья объявил перерыв и удалился для вынесения приговора. Костя запретил кому-либо из близких присутствовать сегодня на слушанье. Не знаю почему, возможно не хотел подбадриваний друзей-музыкантов, видеть встревоженные лица родителей и выслушивать понукания брата. Меня единственную не коснулся этот запрет.
Все вокруг советовали перевести дыхание, развеяться, подышать свежим воздухом и перекусить — ожидание мог затянуться надолго. Я не могла найти себе места, в горле уже долгие недели ничего не лезло, а сегодня едва цедила крепкий кофе.
Тогда как я расхаживала
— Иди, — не видела смысла мучиться здесь нам обоим.
Костя поколебался, но скоро поспешил вслед за мужчиной на улицу.
Я осталась дожидаться хоть каких-нибудь новостей и высматривала в коридоре Лёшу. Он говорил, что, как правило, исход дела можно выведать до его официального оглашения. Перекинувшись парой слов с секретарем или еще с кем из местных блюстителей закона, узнать уже запротоколированный вердикт.
Как только парень показался среди небольшой компании, выходящей из дальнего кабинета, я нервно сжалась, стараясь поймать его взгляд. Внимательно изучала лицо, стараясь прочитать эмоции и, соответственно, понять, как обстоят дела. Но Лёша, как всегда, сохранял ледяное спокойствие.
— Ну что? — подлетела к нему. — Ты что-нибудь узнал?
Он поймал мои руки, успокаивая их нервную дрожь:
— Всё хорошо.
Не поняла, его слова относились ко мне или к Костиному делу.
— Что это значит? — от недосыпа плохо соображала и с трудом понимала тонкие намеки, хотела услышать четкий ответ.
— Что Косте придется раскошелиться на приличную сумму.
— И все? — не верилось, что это затяжная судебная война наконец закончилось.
— И все, — подтвердил, и я готова была ликовать.
— Спасибо! — не подумав, что до официального приговора моя радость совершенно не уместна в стенах суда, я бросилась к Лёше на шею с благодарностями. Знаю, что он немало постарался, чтобы выиграть дело. — Спасибо, — казалось, сколько бы раз не повторила будет мало. Что бы не сделала, не смогу его отблагодарить в достаточной мере. — Лёша, ты лучший! — тараторила, не думая. — Люблю тебя! — ляпнула на эмоциях.
Все еще прижималась к парню, поэтому сразу почувствовала, как его тело напряглось, превратившись в ледяную глыбу. Поспешила прервать объятия, но Лёша словно ожил: его руки сжимались в кольцо на моей спине, не желая отпускать. Щеку обожгло прерывистым глубоким выдохом. Парень подался вперед, кончиком носа скользнул по мочке уха и едва слышно вдохнул запах моих волос.
Я испугалась. Совершила большую глупость и теперь не знала, как поступить. Оттолкнуть, ведь он прикасался ко мне совсем не как друг? Слишком грубо по отношению к тому, кого секунду назад была беспредельно благодарна. Ударить, потому что чувствовала сексуальный подтекст в его действиях? Жестоко, ведь в них не было ни напора, ни пошлости. Просто выражение вырвавшихся наружу
— Надо рассказать хорошую новость Косте, — уцепилась за его имя, как за спасательный круг.
Лёша в ту же секунду отпустил меня, дистанцируясь.
— Громко не радуйтесь, — холодно произнес, — не выдавайте свою осведомленность.
Я кивнула, стараясь не смотреть ему в глаза, и сбежала. Сбежала к Косте.
***
Пока собственными ушамине услышала оправдательный приговор, до конца не верила, что все обошлось. Впервые за долгие месяцы смогла выспаться: не было ни мрачных снов, ни мыслей, заставляющих не смыкать глаза до самого утра. Теперь же чувствовала невероятное облегчение.
Утром проснулась в отличном настроении. Не могла просто лежать в постели от желания творить, свершать что-то грандиозное. Жизнь снова заиграла красками.
Никогда не думала, что буду жарить блинчики с таким умиротворением. Прямо медитация.
Скоро аппетитный запах выманил из спальни Костю.
— Ммм, — протянул он, с шумом вдыхая воздух.
— Доброе утро, — с улыбкой пропела, глянув через плечо на заспанного парня.
В пару шагов он пересек кухню и обнял меня со спины, будто намереваясь утащить обратно в спальню и, не выпуская из рук, продолжить сладко спать.
— Доброе, — произнес у самого уха, трепетно целую в шею.
— Сегодня на завтрак блинчики, — старалась не отвлекаться от готовки, но Костины прикосновения мешали оставаться собранной. Он потянулся к плите и отключил огонь, попутно освобождая мои руки от сковороды и деревянной лопатки. — Вообще-то я еще не закончила, — отметила, но совсем не сопротивлялась, когда он развернул меня к себе и впился в губы поцелуем. Похоже, не у меня одной было приподнятое настроение. Думаю, мы оба надеялись, что вот-вот начнется новая эпоха мира и процветания в нашей маленькой вселенной.
— …хорошо… — вырвались вслух обрывки мыслей, но Костя понял это по-своему и с придыханием отозвался:
— Просто восхитительно …
Я не смогла сдержать смех: парень просто неисправим. Мое неуместное веселье охладило его, между бровей пролегла хмурая складка.
— Я не об этом, — поспешила все объяснить. — Хотела сказать, что теперь все будет хорошо. Жизнь достаточно подставляла нам подножки….
Костя не дал мне договорить и, словно извиняясь, стал давать обещания:
— Конечно, будет. Я сделаю все для этого. Знаю, большинство проблем из-за меня, я — источник многих наших трудностей. Клянусь, больше не огорчать тебя.
Я никогда не считала его виноватым, и, тем более, не упрекала в том, что происходило вокруг нас.
— Согласна, что порой твоя вспыльчивость только подливала масла в огонь, — с этим не поспоришь, — но вы, Соболев, не зло вселенского масштаба, — улыбнулась, чтобы развеять вдруг возникшее напряжение. — Но то, что ты осознал свои недостатки… — всё больше утрировала. Костина реакция не заставила себя ждать, и он тут же перебил меня, не дав закончить фразу:
— Мои недостатки? — заговорило в нем уязвлённое самолюбие. — Будто ты идеальна, — перешел в оборону.