Алмазная история (пер. Н.Селиванова)
Шрифт:
– Знаю.
– Отговаривать – дохлый номер. Единственный выход – ехать с ним. А я работаю, терять место… Нет, такого не могу себе позволить. Так что ты должна меня заменить.
– Спятила?!
– Что касается любви к Анджею – да, спятила, честно признаю, во всем же остальном более-менее нормальная. Ведь у тебя ненормированный рабочий день, можешь появляться когда пожелаешь. Ну чего всполошилась? Подумаешь, компьютеры! Подучу тебя немножко, поймешь, в чем суть, ничего особенно сложного. Никто и не догадается, что это ты, а не я.
Я подавилась сыром и захлебнулась вином. Долго не могла отдышаться и откашляться. Нет, она все-таки ненормальная! Любовь в голову ударила, не иначе.
У меня перехватило дыхание, и я слова не могла вымолвить, а Кристина, сочтя, видимо, что я напряженно размышляю, продолжала уговаривать, все ещё слизывая камамбер.
– Господи, да в чем сложность-то? В три счета научу тебя, объясню суть, и не такие дубины понимали. Да и не стану я торчать на Тибете все время, я же не обязана сидеть там сиднем, буду ездить туда-сюда и появляться на работе. Попритворяешься немного, ну что тебе стоит? И вообще, я решила лететь по твоему паспорту, чтобы не получилось, что я и тут и там. А ты сама знаешь, мужика одного отпускать опасно, мало ли что в голову придет. Черт его знает, я имею в виду Анджея, на что он там наткнется, в этом Тибете. Раз уж сейчас ему какой-то паршивый сорняк дороже меня… Не ехать, видите ли, не может, а меня здесь оставить может! Ну уж дудки.
Насчет того, что мужиков отпускать на свободу опасно, я с сестрой соглашалась целиком и полностью, что и подтвердила, машинально кивнув головой.
– Тут ещё эта лаборатория, – вдохновенно продолжала Кристина. – Цель и смысл его жизни. А у меня нет денег, чтобы ему эту лабораторию оборудовать…
– А с чего это ты должна ему оборудовать лабораторию? – ехидно поинтересовалась я. – Хочешь взять его на содержание? С катушек сорвалась на почве эмансипации?
– Богатый муж у меня уже был, так ведь? – возразила Кристина. – Сама знаешь, чем все закончилось. Временных же хахалей я не люблю.
Это правда, при муже-импотенте истощение нервной системы ей было гарантировано, как в банке. А к тому же импотент был жутко ревнив. Видимо, бедняжка тщательно скрывала от него вышеупомянутых хахалей, которых приходилось заводить для профилактики. Кошмарная жизнь! Ясное дело, уж лучше отказаться от богатства…
И тем не менее выполнять её идиотскую просьбу я не собиралась. Все равно заменить сестру я не смогла бы при всем желании – тут одного внешнего сходства явно недостаточно. Уж скорее могло получиться наоборот, то есть если бы Крыська взялась заменить меня. Хотя… нет, тоже ничего хорошего бы не получилось, у меня чутье на антиквариат, а у неё и в помине нет…
Начался долгий, бестолковый, изнурительный разговор. Мы основательно поцапались, а в перерывах между обменом эпитетами пытались найти какой-то другой выход. Переломать Анджею ноги, например, чтоб по горам не шастал, или, на худой конец, одну ногу. Ничего умного не приходило в голову, и наверняка мы бы поссорились по-страшному, если бы вдруг не зазвонил телефон.
Звонила тетка, жена нашего родного дяди, того, что с виллы.
– Иоася? Звоню в твою квартиру, так, наверное, у телефона ты. Из нотариальной конторы в Париже пришло письмо, адресовано тебе и Крысе, сразу обеим. Толстое такое. Что мне с ним делать?
– Минутку! – Я попыталась унять злость и раздражение. Предназначенные сестре, они не должны излиться на ни в чем не повинную тетушку. Затем передала информацию Крыське, уже не сдерживая в голосе злых ноток.
Сестра лишь пожала плечами,
– Если тебе интересно – смотайся за письмом! – проворчала Кристина. – Я подожду тут, я с тобой ещё не покончила.
Я обернулась за четырнадцать минут и вернулась с толстым конвертом. Раздражение немного поулеглось, и я попросила Кристину на время отложить свои любовные перипетии. Посмотрим, чего от нас хочет парижский нотариус.
Конверт вскрыла я, Крыська так и не слизала с себя всего камамбера.
Через десять минут уже почти примирившиеся, но слегка ошеломленные, мы перечитывали письмо по третьему разу.
Парижский нотариус нашей французской прабабушки извещал, что графиня Каролина де Нуармон скончалась, назначив нас своими прямыми наследницами и поровну разделив между нами имущество, но с одной оговоркой. В связи с вышесказанным совершенно необходимо присутствие в Париже хотя бы одной из нас с доверенностью от другой. Лично у него, нотариуса, имеются некоторые сомнения. Примо: по закону очередным графом де Нуармон должен стать наш дядя, и ему достался бы замок вдобавок к титулу, но для этого дяде следует предпринять соответствующие юридические шаги. Секундо: покойная графиня оставила для нас ещё письмо, которое, по её особому распоряжению, должно быть вручено лишь нам лично. Он, нотариус, не считает это письмо таким уж важным документом, но воля завещательницы свята.
Перечитав письмо и уяснив себе его смысл, мы уставились друг на друга. Анджей если и не совсем выветрился из Крыськиной головы, то, кажется, значительно потускнел.
– Интересно, что же это значит? – сурово начала Кристина и закончила оживленно:
– Погоди-ка, наследство прабабушки, правильно поняла? Помнится, она не была такой уж бедной. Слушай, может, тогда для меня будет уже неважно, что с работы уволят?
Прабабушку мы помнили не очень хорошо. Когда-то, в раннем детстве, мы приезжали к ней в замок Нуармон. В памяти осталась не столько очень старая дама в инвалидной коляске, сколько то, как она отлично с этой коляской управлялась. Мы страшно завидовали её средству передвижения и мечтали хоть разочек прокатиться. Не получилось, прабабушка с коляски не слезала. От самого замка осталось довольно расплывчатое впечатление: очень большой и старый, свое подсобное хозяйство, виноградники с созревающим виноградом. Вот это вызывало интерес. И ещё в замке была пожилая горничная и такой же лакей, почему-то всегда глядевшие на нас с умилением и чуть ли не со слезами на глазах. Дети инстинктивно чувствуют отношение к себе, и мы, хотя были ещё очень малы, беззастенчиво пользовались расположением старых слуг. Стараясь перещеголять одна другую, изобретали самые невероятные пожелания, в основном относительно вкусненького, но все наши капризы и фанаберии исполнялись с готовностью и даже с радостью. Короче говоря, тогда нам понравилось у прабабушки в замке. Однако сама прабабушка, серьезно и испытующе разглядывавшая нас из своей инвалидной коляски, внушала некоторую робость. В Нуармоне мы и овладели французским как-то сразу, за месяц, что прабабушку очень радовало…
– Вот бы хорошо! – ответила я сестре. – Послушай, а может, имеет смысл тебе сначала съездить в Париж, а уж потом на Тибет?
– Раз уж прабабушка отколола такой номер… А что там о дяде? Может, он захочет унаследовать и титул, и замок?
И впрямь от любви люди глупеют на глазах.
– Ты считаешь, дядюшка Войтек обратится в суд, чтобы отстаивать свои права и лишить нас наследства?
Кристина спохватилась.
– Нет, что ты! Ни он, ни тетушка, ни бабушка. Кажется, бабушка была не в ладах с прабабушкой, своей матерью?