Алмазная история (пер. Н.Селиванова)
Шрифт:
Тяжело вздохнув, я вернулась на свое место. Ведь и я так считала – прабабушка завещала нам позаботиться об этом книжном хламе не для того, чтобы разбазаривать его. Книги должны оставаться в библиотеке замка до тех пор, наверное, пока сам замок не превратится в руины. А может, и дольше. Когда замок начнет разваливаться, библиотеку придется перенести в другое, более подходящее место.
И я печально подвела итоги нашего разговора:
– Холера!
Кристина увлеченно занялась печеночницей обыкновенной, о которой много чего оказалось понаписано на разных страницах Монтеня. Иногда обращалась за помощью ко мне, потому что я была сильнее в старинной орфографии. Зато сестра
Пришлось и мне взяться за работу.
Неделя с гаком понадобилась нам для того, чтобы покончить с одной стеной и приняться за вторую. Ту самую, отдельные фрагменты которой были просмотрены нашими прабабками. После них здесь явно похозяйничали мыши. Целые две полки оказались засыпаны жалкими клочками того, что когда-то было книгами. Разобрать пометки на обрывках страниц было почти невозможно, хотя мы и пытались сделать это с помощью лупы. Просто пренебречь ошметками былых книг нам не позволяла совесть. Крыське попалось какое-то гималайское зелье, и она себя не помнила от счастья. Похоже, мания Анджея – заразная штука…
Ясное дело, ни на что другое у нас не оставалось ни времени, ни сил. Пришлось, стиснув зубы, на время позабыть о собственной слабости к старинной мебели. Пока мы не заглядывали ни в секретеры, ни в туалетные столики наших прабабок.
Несколько облегчили работу составленные прабабушкой Каролиной списки просмотренной и упорядоченной части библиотечного фонда, обнаруженные нами на обработанных ею полках. Ими можно было не заниматься. Я говорю о полках, списки же мы собирались просмотреть позже и вписать в наши тетради.
Грязными мы были как черти, ведь даже в запертых застекленных шкафах библиотеки все оказалось покрыто вековым слоем пыли. Хорошо еще, сантехника в замке действовала отлично, мыться можно было ежедневно, даже по несколько раз в день.
Зато библиотека очень помогла в любовных делах. Сестра доложила о находках своему любимому маньяку, и тот, похоже, уже не так упорствовал в стремлении немедленно выехать на Тибет. Нет, совсем не отказался, с Тибетом Анджея связывали большие надежды как в растительном, так и финансовом плане, но и наша библиотека оказалась весьма, весьма заманчива… Вот гомеопат-фанатик и решил подождать, поехать со второй сменой экспедиции. К счастью, ему и в голову не пришло дурацкое подозрение насчет того, что ведь Крыська и соврать может. Крыська не врала, хотя позволила себе несколько приукрасить наши находки, пообещав совсем уж сказочные, просто ослепительные успехи в области дикорастущей флоры, лекарственных растений разных стран и народов, а также старинных рецептов целебного зелья.
Что касается моих взаимоотношений с предметом чувств, то здесь дело обстояло сложнее. Правда, я тоже позвонила своему предмету, но меня по-прежнему терзали сомнения, хотя по мере продвижения в библиотечном деле вроде бы тоже замаячила надежда…
Как вспомню про наши ранние, бездумные браки… Бросились обе неоглядно головой в омут. Сколько это принесло обеим горя, разочарования в жизни… Годы прожили замкнувшись, боясь ответить на встречные чувства – а вдруг опять попадется такой же? И вечная тоска по желанному, своему мужчине. Теперь вроде бы мне попался такой, во всех отношениях подходящий, тот самый, о котором мечтала бессонными ночами. Но теперь между нами стояло… нет, не жизнь, скорее, мой характер.
Прабабушкино наследство явилось
На Брантома [7] Кристина наткнулась случайно. Я сидела за столом, приводя в порядок карточки каталога, – чтобы немного передохнуть. К делу мы подошли со всей серьезностью и, не считаясь со временем, каталог делали двойной – общий и дополнительный, на отдельных карточках, которые предполагалось разложить по шкафам и полкам. Все это мы собирались переписать, и Кристина настаивала на том, чтобы купить если уж не компьютер, то хотя бы приличную электрическую машинку. Я с ней соглашалась.
7
Брантом, Пьер де Бурдейль (1527-1614) – известен своими «Мемуарами», изображающими во фривольной форме нравы при дворе Карла X и двух его преемников. «Жизнь дам в иллюстрациях» (ряд циничных анекдотов) – составная часть «Мемуаров».
Передо мной на столе уже лежало немало книг, содержащих поистине бесценную информацию о целебных растениях. Кристина сияла от счастья, утверждая, что для Анджея это просто клад, но перестала записывать, не желая делать двойную работу. Решила потом сразу на машинке переписать, пока же отмечала соответствующие страницы закладками. Я пыталась представить себе, на какой стадии оказалась бы какая-нибудь из наших прабабок, вздумай она сразу же набело делать записи. Думаю, в самой начальной. Неудивительно, что до этого места ни одна из них не дошла.
Зато дошла Кристина.
– Иоаська, гляди! – раздался её радостный голос у меня за спиной. – Лопнуть мне на месте, если это не средневековая порнография! Была порнография в средние века? Ну точь-в-точь как современная, вот только вместо фотографий рисуночки. Спятить можно!
Я обернулась, и как раз в этот момент из порнографии вылетела какая-то исписанная бумажка, которую я поймала на лету. Крыська с книгой подошла к столу.
Мне хватило одного взгляда.
– Это не средние века, а Ренессанс. А, «Фривольная жизнь дам в иллюстрациях». Покажи-ка… И в самом деле, талантливо сделано.
– Кажется, отсюда что-то вылетело, – рассеянно заметила Кристина, с интересом разглядывая легкомысленное произведение. – А, ты подняла… Да, и в самом деле, беззаботная была эпоха. Запиши книгу, раз уж ты там сидишь. Тем более что она на итальянском. А на бумажке что?
– Корреспонденция наших предков, – пробормотала я, погружаясь в чтение.
Через минуту мы уже обе читали старое письмо, оказавшееся намного интереснее ренессансной порнографии.
«Дорогой друг! – писал кто-то старинным почерком. – Я приложил все старания, чтобы наилучшим образом выполнить твою просьбу. Вот какие подробности удалось разузнать об интересующей тебя истории.
Разумеется, виконт де Нуармон поступил легкомысленно, однако справедливости ради должен с прискорбием заметить, что госпожа де Бливе тоже не безгрешна. Не вызывает сомнения сам факт обмена вышеупомянутой дамы на самый большой алмаз в мире, так называемый Великий Алмаз. Виконт де Нуармон просто-напросто уступил радже Бихара госпожу де Бливе в обмен на этот алмаз. По имеющимся у меня сведениям госпожа де Бливе чувствовала себя оскорбленной такой сделкой, а сведениями о том, что было с этой дамой потом, я не располагаю. А виконт лишился алмаза. Владел он им законно, коль скоро раджа отдал его добровольно. При штурме виконт был тяжело ранен, его вынесли с поля битвы, но уже без алмаза. Видимо, его кто-то украл.