Алмазная история (пер. Н.Селиванова)
Шрифт:
Господин Терпильон появился в точно назначенное им самим время, выпил чашечку кофе и направился в библиотеку. Мы, ясное дело, поперлись следом. Очень интересно знать, каким образом он станет проверять результаты наших каторжных трудов.
Обернувшись к нам, нотариус сухо, но решительно приказал:
– Прошу мне ни в чем не помогать, ничего не разъяснять.
Нет так нет, как угодно, пусть сам мучается. Мы встали в сторонке и молча наблюдали за ним.
– Я желаю найти книгу некоего Мэрдока. Трактат об охотничьем оружии, английское издание, конец прошлого века! – заявил нотариус куда-то в пространство,
По-прежнему игнорируя нас, нотариус раскрыл страницу каталога на букве «М». Сделал это без особого труда. Надо сказать, что вышеупомянутый алфавитный каталог мы решились сделать из скоросшивателей, в каждый из которых вставлялись каталожные карточки с аккуратно напечатанными на машинке данными о книге. Не посчитавшись с расходами, приобрели мы скоросшиватели, карточки и даже дырокол. Главным образом потому, что заполнять карточки на машинке было намного легче и быстрее, чем от руки. Правда, получился каталог грандиозных размеров, из двух толстенных пачек. С «М» как раз начиналась вторая.
– Мэрдок, Мэрдок… – бормотал себе под нос нотариус, переворачивая один за другим скоросшиватели. – Ага, вот он! «Краткий трактат о видах, свойствах, особенностях, уходе и содержании…» Одиннадцать тысяч сто двадцать восемь. Сегмент пятьдесят два… Сегмент? Молчать! (Это нам, хотя мы и без того молчали.) Оглядевшись по сторонам, господин Терпильон продолжал бормотать под нос, игнорируя нас.
– Не такой уж я склеротик! – информировал он себя. – Ага, понятно. Шкафы разные. И открытые полки. Так, так… Вот теперь понятно, что за сегмент. Какой он там? Ага, пятьдесят два.
На каждой из открытых полок, от пола до потолка покрывающих отдельные стены или их участки, мы огромными буквами написали соответствующий номер сегмента. Учитывая, что библиотекой могут пользоваться и близорукие.
Разыскиваемый нотариусом Мэрдок оказался на самой высокой полке, под потолком. Мы стояли в сторонке, на полу, разумеется, причем Кристина небрежно опиралась о стремянку. Перестала опираться, но ни на шаг не отодвинулась. Хотел все сделать сам – пожалуйста.
Нотариус опять огляделся, увидел стремянку (нас, разумеется, не видел), схватил, приволок к нужному сегменту полок, влез на самый верх, не слетел, проехался пальцами по переплетам книжек и инвентарным номерам и извлек желаемый трактат. С трактатом в одной руке осторожно (но без ущерба для здоровья) спустился со стремянки и положил на стол легко и просто обнаруженную книгу.
И опять принялся бормотать себе под нос:
– Предания о лисе… Скажем, автор неизвестен… Скажем, я не помню автора… Скажем, авторов может быть несколько…
Тематический каталог лежал рядом с алфавитным, сделали мы его таким же, двухтомным, на карточках. На нем четко было написано: «Тематический каталог», а господин Терпильон читать умел, мы уже убедились.
– Предания или басни? – спросил нотариус самого себя. – Что может быть о лисе? Повести, рассказы, прибаутки, предания, басни… Или песни? Или поэмы? Нет, поэзия отпадает, значит, проза. Начнем с басен.
Мы спокойно слушали рассуждения старого нотариуса, поскольку все, что только было написано о лисе, мы поместили в первом томе в статье «Лис». Господин Терпильон быстро вышел на лиса. На сей раз стремянки не потребовалось. Вот он извлек том.
Интересно, что теперь придумает? Придумал, оказывается, такой уж он был въедливый,
– Предположим, я хочу взять почитать эту книгу, – произнес он в пространство и замер.
Я подошла к нему, откинула первую страницу переплета избранной им книги, вытащила длинную узкую бумажку, сверху которой фигурировали автор и название книги, и жестом велела ему вписаться. Молча, раз он запретил нам говорить. Просто ткнула пальцем в нужную графу.
– Что ж, очень хорошо, – сказал нотариус и поставил книгу на место.
Очень скуп был на похвалы этот нотариус. Вроде бы уже убедился – поработали мы на совесть, но все никак не мог успокоиться, ходил по библиотеке, читал надписи на полках, рассматривал номера и кивал головой. Кажется, с одобрением.
– Говорить уже можно? – вежливо поинтересовалась Кристина.
– Разумеется! – ответил чрезвычайно удивленный вопросом нотариус, словно не он строжайше запретил нам что-либо разъяснять и несколько раз невежливо крикнул: «Молчать!» – Только мне бы хотелось ещё взглянуть на то, каким образом вот из этого, – тут он широким жестом обвел все библиотечные шкафы и полки, – вы извлекли сведения о лечебных растениях и в какой форме их суммировали.
Тяжело вздохнув, Кристина подошла к отдельному столику у окна, на котором лежал толстенный том с записями по названной теме. Очень внушительно выглядел этот фолиант, не хуже средневековых гигантов, только что не в переплете из телячьей кожи.
– Следовательно, пожелания завещательницы выполнены, – констатировал нотариус. – Осталась последняя формальность. Прошу следовать за мной. Замок я знаю.
Мы непонимающе переглянулись. Что ещё за формальность и при чем тут знакомство с расположением помещений в замке? Станет проверять, не украли ли мы чего?
Нотариус же решительно двинулся вперед, не ожидая нашего согласия и не делая тайны из последней формальности.
– Просто я обязан проверить, все ли книги, имеющиеся в замке, включены в составленные вами каталоги, – разъяснил он на ходу. – Ведь вы могли чего-то не заметить, а обитатели замка Нуармон всегда были большими любителями чтения. Могли бросить книгу в любой комнате… Вот, скажем, в этой столовой… Или в этой гостиной… Или в кабинете…
Я сочла нужным сделать замечание:
– Вы правы, и сразу предупреждаю – в наших спальнях обнаружите две книги, читаем с сестрой перед сном. Тоже любим читать. Но они уже записаны в каталог.
– Эх, надо было вписать на карточке, что взяты из библиотеки тогда-то и тем-то. И подписаться, – заметила Кристина в пространство.
Я ответила громко, возможно, демонстративно громко:
– И вовсе нет. Записывают лишь те книги, которые выносят из замка. Наши книги замка не покидали, так что незачем было их записывать. Впрочем, если хочешь, сбегай запиши.
Кристина развернулась на сто восемьдесят градусов и молча бросилась вниз по лестнице.
Господин Терпильон не отреагировал на наш разговор. Он методично раскрывал одну дверь за другой и окидывал взглядом одну комнату за другой. Особое внимание уделял столам, столикам, этажеркам и темным углам. Вот мы уже проследовали через анфиладу жилых помещений, вот осмотрели помещения, предназначенные для гостей, где мебель стояла в чехлах, вот прошлись по вспомогательным комнатам – буфетным и гардеробным. Потом пробормотал, что следует осмотреть спальню прабабки, куда никто никогда не совался. На этом этапе нашего следования нас догнала запыхавшаяся Кристина.