АЛМАЗНАЯ ТРУБА
Шрифт:
– Фиолетовый?.. Разве алмазы такими бывают? Да, это редчайшая окраска и к тому же очень интенсивная, густая, – пояснила Ольга Петровна. – Вы, как и многие, должно быть, знаете только о том, что алмазы бывают "чистой воды", то есть бесцветными. А об окрашенных слышали?
– Что–то слышал… – неуверенно ответил Максим. – Но, насколько я помню, в таких случаях речь идёт о тончайших оттенках, которые трудно различить невооруженным глазом.
– Верно, но верно и то, что встречаются и цветные камни. Они очень редки, а потому ценятся намного выше обычных, бесцветных. Встречаются алмазы жёлтые,
– Вот как? Выходит, коллекция Алексея Васильевича и в денежном выражении чрезвычайно ценна… А вы говорили, что не представляете интереса для вымогателей. Нет, Ольга Петровна, за эти камушки в наше время убьют, не моргнув глазом. Вам крупно повезло, что до сих пор из–за коллекции не было инцидентов. Скажите, об этом увлечении вашего мужа знали многие?
– Только близкие друзья, некоторые такие же коллекционеры. А ещё – в Министерстве геологии, так как коллекция официально зарегистрирована там. Да, и в Горном музее. Пожалуй, всё… – немного растерянно ответила Киселева.
– Немало. Странно, что до сих пор никто не навел на вас грабителей. А, может, и навёл… – задумчиво закончил Максим.
– Вы так думаете? Нет, этого не может быть!
– Отчего же? Очень даже может. Вы, Ольга Петровна, слишком идеализируете людей. А зря. Они, знаете ли, в большинстве своём слабы… духом. А тут такое искушение. – Максим иронично усмехнулся и, нахмурившись, продолжил: – Так вы уверены, что вас или вашего мужа не пытались шантажировать и не угрожали?
– Конечно. Ни о чём таком мне неизвестно, – ответила Киселева. –Лёша бы мне непременно сказал. У нас с ним нет секретов друг от друга.
– А если шантажировали его, а он не хотел вас расстраивать? Такое возможно?
– Лёша всегда был чутким и внимательным мужем, но я не думаю, что он стал бы утаивать от меня такое. Это же касалось бы и меня.
– Да, пожалуй. В версии о вымогательстве кое–что не стыкуется. Во–первых, нет факта угроз и шантажа, а во–вторых, все наиболее ценные камни на месте, – стал размышлять вслух Максим. – Странно… И всё же, так или иначе, придётся начинать с вашего ближайшего окружения, с ваших друзей и знакомых, Ольга Петровна. Да, большое спасибо за рассказ и возможность посмотреть на эту красоту. Можете убрать образцы. Всё, что мне было нужно, я узнал.
Киселева молча закрыла серебристую коробку и отнесла ее к сейфу. Через минуту она снова вернулась к Максиму и, тяжело опустившись на стул, тихо спросила:
– Максим Максимович, вы считаете, что Лёшу похитили ради выкупа?
– Пока я этого не исключаю, хотя вымогатели вряд ли бы стали ждать десять дней…
– Тогда что? Что с ним могло случиться? – спросила она, глядя на Марьина с мольбой, словно пытаясь найти ответ в его глазах.
– Этого я не знаю, Ольга Петровна, – честно признался детектив, встретившись с ней взглядом. – Но обещаю, что непременно найду вашего мужа… Для этого мне нужна подробнейшая информация обо всём, что происходило с вами за последний год. Любой, пусть даже самый незначительный, но странный факт может иметь большое значение. Поэтому прошу вам сосредоточиться и ответить
– Хорошо, спрашивайте… – вымолвила Киселёва потерянно.
– Тогда начнем с главного. Расскажите о вашем муже. Меня, прежде всего, интересует его работа. Чем он занимался, его специализация, в каких экспедициях бывал, что открыл?
Киселёва тяжело вздохнула и, собравшись с мыслями, начала рассказ. Их беседа продолжалась долго. За окном вечерело, когда Максим закрыл исписанный до конца блокнот и убрал его в карман. В мозгу скопилось столько информации, что он с трудом переваривал её. Требовалось время для спокойного анализа, чтобы расположить всё по полочкам и выбрать единственно верное направление поисков, но как раз времени у него было в обрез. Максим прекрасно понимал, что с каждым часом шансов найти живым Киселёва становилось все меньше. Более того, в сознании настойчиво вертелась смутная догадка, что Алексея Васильевича постигла та же участь, что и его друзей, и жена, стоически верящая в благополучным исход, уже никогда не обнимет своего мужа. От этой мысли на душе скребли кошки.
– Ну что ж, на сегодня достаточно, Ольга Петровна, – сказал Марьин, вставая с кресла. – Завтра утром мы с вами съездим на дачу. Мне нужно осмотреться там, поспрашивать соседей…
– Да–да, конечно, – устало ответила Киселёва, поднимаясь вслед за ним и провожая гостя в прихожую.
– Да, вот еще что, Ольга Петровна, – Максим, задержавшись у двери, обернулся к хозяйке. – Постарайтесь не покидать квартиры до моего приезда и не открывайте дверь незнакомым людям, под каким бы предлогом они ни пришли. Если будут телефонные звонки, имеющие отношение к этому делу, то немедленно перезвоните мне и не предпринимайте никаких действий. Вот вам моя визитная карточка, – он ободряюще улыбнулся. – Всего хорошего. До завтра.
– До свидания, Максим Максимович, – ответила Киселёва и открыла дверь.
Когда Марьин спустился во двор, над городом сгущались сумерки. Жара спала, но было душно, на небе – ни облачка, а воздух застыл в оцепенении.
Двор постепенно оживал: скамейку заняли пенсионеры, на детской площадке резвилась ребятня под присмотром двух мамаш. Максим осмотрелся и, не заметив ничего подозрительного, пошёл к машине. Чувство неясной тревоги возникло у него, когда он вставил ключ в замок двери. На секунду замешкавшись, Марьин встряхнул головой, пытаясь прогнать мерзкое ощущение внезапно возникшего страха, и решительно открыл дверь. Ничего не случилось. Он криво усмехнулся и сел в кресло.
– Фу–у! – с шумом выдохнул он. – Чёрт знает что. Жара, что ли,
действует?
Но это была не жара. Ведь именно тогда он обратил внимание на "десятку" с двумя незнакомцами в тёмных очках. А чуть позже у "Будапешта" его попытались вывести из игры.
Нет, жара тут была ни при чём.
6.
Кабинет начальника Полигона, как привыкли называть свой объект работающие на нём, находился на втором этаже щитового финского дома, стоящего у границы рабочей и жилой зон, в сотне метров от вертолетной площадки. Из его двух окон были прекрасно видны КПП между зонами, половина жилого городка строителей и часть военного городка, скрывающегося среди деревьев.