Алмазный меч, деревянный меч (2)
Шрифт:
Были там и другие кланы, не столь знаменитые, но тоже могущие похвастаться славным прошлым. Вот только мало кто мог похвастаться хоть сколько-нибудь славным настоящим.
Время шло. Воины всё прибывали и прибывали - на глаз, их собралось около пяти тысяч. Пещера была уже полна, становилось трудно дышать вентиляцию сюда гномы прорубить, конечно же, не успели. Наконец...
Наконец хрипло взревел одинокий рог. Окованный чёрной бронзой драконий рог, рог первого дракона, убитого воином Подгорного Племени. В пещере мгновенно наступила тишина. Из чёрной глотки прохода появились несколько особо могучих гномов, с головы до ног
За первой четвёркой медленно шел, опираясь на высокий белый же посох, очень старый невысокий гном без всякого вооружения и совсем не воинственного вида. Длинные седые волосы держал массивный обруч из платины, украшенный живыми диамантами. Следом за ним шла ещё четвёрка стражей.
Тулвэя ар-Грана, царя всех гномов, Восседающего на Каменном Престоле, не согнули ни годы, ни поражения. Царская приставка к имени отца "ар" позаимствованная, кстати, в незапамятные годы то ли у Дану, то ли у эльфов - принадлежала ему по праву.
Старый король медленно шёл мимо замерших воинов, Сидри, что стоял возле самого трона, застыл, не сводя глаз с того, кого гномы видели очень-очень редко. Царь не вмешивался в повседневные дела - племенем управляли главы родов и кланов. Его задачей было решать важнейшее, такое, как объявление войны, заключение мира или, как сейчас, созыв всеобщего ополчения гномов.
Однако даже на своего царя гномы взирали с куда меньшим трепетом и смешанной со страхом радостью, чем на продолговатый кристаллический ларец, совершенно прозрачный, точно воздух, и на сверкающии Алмазный Меч, покоящийся под толстой, не сокрушимой никаким оружием крышкой, запертой могучим заклятием. Сидри не сомневался - Радуга засекла это заклятие, но пусть-ка хумансы поломают теперь головы, зачем и для чего оно нужно!..
Царский проход длился в торжественной, приличествующей случаю тишине. Стражи в белых доспехах помогли Тулвэю подняться на Самоцветный трон. Рядом осторожно опустили ковчег с Драгниром.
Тулвэй ар-Гран не стал мешкать. Он вытянул посох - руки гнома не дрожали, несмотря на возраст, - и начал говорить. На старинной, обрядовой речи народа гномов, наконец-то обретшего своё величайшее сокровище.
– Да пребудет с нами сила гномов! Благодаря ей некогда утраченное возвращается к нам. Алмазный Меч, в который наши предки вложили всю свою силу и ярость, должен увидеть свет и вдоволь напиться хумансовой крови. Наш славный хирд должен вновь разрушить стены проклятого Мельина! Имея за спинами Драгнир. мы станем сражаться с удесятеренной силой. Мы втопчем во прах проклятых находников! Мы сожжём их города и пройдёмся по ним глубоким плугом, так, чтобы ничего не осталось! Мы дойдём до самого океана, преследуя их отступающие орды, чтобы избить, подобно нашему царственному предку, их всех до единого на том самом Берегу Черепов, где их проклятая нога впервые ступила на наши земли!
Гномы ответили слитным мощным рёвом, боевым кличем без слов, от которого, казалось, сейчас зашатаются и рухнут стены пещеры.
– Вперёд!– выкрикнул Тулвэй, привставая на цыпочки и простирая посох.– Вперёд! Отныне хирд непобедим!..
Тяжёлые сапоги воинов дружно поднялись и опустились. Отряды
Сидри Дромаронг был в числе Одиннадцати, что должны были хранить ковчег с Алмазным Мечом. Они шли в самой середине войска.
Поход гномов начался.
Чем дальше к югу, тем больше признаков войны встречали Тави и Акциум. Селения вдоль тракта пустели, несмотря на надвигающуюся зиму; росли цены на хлеб и скот, купцы припрятывали товар, надеясь на большие барыши к весне. Акциум сделался совсем хмур.
Был дождливый вечер, который Тави и маг коротали в дрянном придорожном трактире. Маг мрачно хлебал чуть теплую тюрю из небрежно брошенной на стол щербатой миски - трактирщик даже не пытался выказать радушия. Громко рассуждая о всякой швали что шляется тут по дорогам в такое время, он выкатился за дверь.
Тави подняла руку,
– Не стоит, девочка, - спокойно уронил маг.– Тебя и в самом деле заботит, что думает о нас этот человек?
– Нет, но...
– Когда-то я тоже думал так, И был полностью согласен с этим "но". Посмотри, до чего это меня довело. Не об этом надо думать, Тави! Сегодня злой вечер. Не люблю предсказывать, но, похоже, нам с тобой сегодня понадобится вся наша магия.
– Почему?– тотчас позабыв о трактирщике, жадно спросила девушка.
– Потому что Император, похоже, сошёлся с Радугой врукопашную, печально покивал головой Акциум.– Я чувствую - я знаю. Нам нельзя терять времени. Надо успеть в Мельин, пока буря не разразилась - Но до города еще идти и идти, - возразила Тави.– Даже верхами нам понадобится...
– Боюсь, ждать больше нельзя.– Акциум стиснул худые кулаки.– Нам придётся махнуть рукой на осторожность. И использовать всё, что я когда-то умел. Напри... о-ох!..
Он внезапно схватился за сердце. От лица стремительно отхлынула вся кровь.
...Это был тот самый миг, когда Император собственной кровью сжёг чёрные ворота Ордена Кутул.
Тави ринулась к Учителю. Закатившиеся глаза, зрачки, расширенные на всю радужку... сердце не бьется. Кисти уже холодеют.
Она не стала кричать, не стала плакать. К демонам осторожность. Потерять Наставника второй раз - выше её сил. Будь что будет.
Форма заклятия Dittonn. Магия жеста. Ощущение рухнувшей на плечи чудовищной тяжести. Призрачная серо-жемчужная пуповина, протянувшаяся от правого виска Тави к сердцу мага. Пульсация, другая, третья... казалось, сейчас не выдержат и разлетятся на куски кости ее черепа.
Акциум застонал и пошевелился.
– Т-тави... девочка моя... брось, брось немедля... не... хватало ещё... тебя следом потянуть...
Она только крепче сжала зубы.
На лицо волшебника постепенно возвращался румянец.
– Всё, всё, хватит, иначе не выдержишь!– Он резко дернул уголком рта, в один миг разорвав соединявшую их магическую связку.– Молодец... молодей, милая. Вытащила старика.
– Пустое, - отмахнулась было Тави, однако голова у неё так закружилась, что теперь уже магу пришлось подхватить её под руку.
– Плохо дело, Тави.– Он усадил её на лавку.– Было плохо, а стало ещё хуже. Это чародейство... Я чуть с ума не сошёл, когда почувствовал, кого оно оживляет...
– Кого же?