Алмазный тигр
Шрифт:
— У меня был сержант, так он в разное время служил в армиях чуть ли не дюжины стран мира. Специально нигде не учился, но тем не менее сумел очень много узнать о драгоценных камнях и вообще о геологии. И так ее полюбил, что с кем угодно был готов беседовать только об этом, лишь бы его слушали. Я это делал с удовольствием. Он подарил мне первый в моей жизни компас, и он же прочитал мне вводный курс в геологию. Необыкновенно талантливый был парень.
Уиндзор согласно кивнул.
— Марсель Артур Кнудсен, если не ошибаюсь?
Впервые за все время разговора
— Вот, значит, что означала первая буква его имени! Сам он никогда мне так и не рассказал.
— Он никому об этом не рассказывал без крайней необходимости.
— Вы его хорошо знали?
— Знал тех, кто его знал, — сказал Уиндзор. — До сих пор в Пентагоне работают те, кто хорошо его запомнил. Насколько я знаю, после того, как сержант ввел вас в курс дела, вы много путешествовали по свету. Были в Заире, например.
— Да, и в Заире тоже. — Коул хитро улыбнулся. — Интересно, во сколько вам обошлась операция по извлечению Томпсона из той тюряги в Киншасе?
— Я бы так ответил: Управление вовсе не было удивлено создавшейся ситуацией. Если бы политическая полиция выяснила, кем в действительности был Томпсон, его бы растерзали. Он и так, можно сказать, чудом остался жив.
Улыбка Коула сделалась такой же ледяной, как и его взгляд.
— Вы делаете мне больно. Томпсон пытался убить меня. И все уже сделал для этого. Еще немного, и ему бы это удалось. Если он еще когда-нибудь попытается меня уничтожить, то я втопчу его живьем в землю, чего бы мне это ни стоило.
Уиндзор крякнул.
— Что ж, у вас свое понятие о взаимности, я бы сказал. Вы что же, и с советскими агентами КГБ так обращались в 1982 году в Каире?
— А разве Шмеллинг и вправду работал на КГБ? Мне почему-то казалось, что он всего лишь грязный дилер, занимавшийся беспошлинной торговлей.
— Он был резидентом советской разведки, — сказал Уиндзор.
— Знай я тогда об этом наверняка, он стал бы одним из тех трупов, которые так интересуют ЦРУ.
— Это был бы опрометчивый шаг. Ведь он был двойным агентом, работал и на нас. Черт возьми, да Шмеллинг, если уж на то пошло, был во сто раз ценнее всех Томпсонов, вместе взятых.
— Но не для меня. Для меня он был ничуть не ценнее моего бразильского партнера.
— Того, которого потом вы убили?
— Того, кто вонзил мне нож в спину, однако убить не сумел, о чем впоследствии ему пришлось несколько пожалеть.
— Недолго же он жалел, — сухо напомнил Уиндзор.
— Как сказать… По мне, два месяца — срок немалый.
— Вы, кажется, считаете себя очень крутым, не так ли?
Коул в раздумье покачал головой:
— Да что я? Я всего лишь живой человек, который хочет, чтобы все оставили его в покое. А это многих раздражает. Подчас ужасно их раздражает. Они начинают ходить вокруг меня кругами, а я, признаться, терпеть не могу толпы. И тогда все, что еще совсем недавно выглядело вполне благопристойно, превращается в какой-то кошмар. Как говорится, краток путь от меда до дерьма. И вот как раз в связи с этим я и хочу спросить у вас, Уиндзор, почему это вы сейчас ходите
— Мне ничего не известно. Могу лишь сказать, что я лично просмотрел ваше досье и многое там мне очень не понравилось. Вы человек ненадежный, а встреча с вами вполне может окончиться летальным исходом. Никто, похоже, так и не понял, каким образом можно повлиять на ваше поведение. Разве что за исключением того сержанта военно-морского флота. Что касается меня, то я предпочел бы видеть вас подальше от моей дочери.
— Но ведь я, кажется, в зятья к вам не набиваюсь?! А всего-навсего пытаюсь приобрести земли Сумасшедшего Эйба.
Уиндзор, вздохнув, чуть помедлил и сказал:
— В этом и проблема, Блэкберн. Я не уверен, что Эрин захочет уступить свои права на земельные участки. Она отказалась от моей помощи, не желает, чтобы я вмешивался в ее дела. Закусила удила, что называется, и тут уж я решительно бессилен как-то на нее повлиять.
В первую секунду Коул не знал, радоваться или нет такому обороту дела. Он уже понял, что Эрин — чрезвычайно самостоятельная и самолюбивая женщина, которая, как и сам Коул, без посторонней помощи привыкла определять границы своего поведения. Коул-прагматик испытал разочарование, отлично понимая, что за стремление к свободе Эрин вполне может заплатить собственной жизнью.
А также и его, Коула Блэкберна, жизнью, если уж на то пошло.
— Проклятие! — выругался он и прищурился, уловив в глазах собеседника гнев и восхищение.
— Вот именно, — подтвердил Уиндзор. — Именно проклятие. Моя дочь — восхитительная, замечательная, талантливая, умная, однако ее абсолютно не интересует деятельность корпораций и целых государств, она ни черта в этом не смыслит. Более того, вплоть до сегодняшнего дня она так строила свою жизнь, будто бы живет одна-одинешенька на всей планете.
— Вы ставите ей это в упрек?
— Нет. Бывают моменты, когда этот мир так мне противен, что я тоже готов бежать на край света. Но не я получил в наследство алмазные разработки. Не я, а моя Эрин. Если она не разделается с этим наследством, то ей придется иметь дело с настоящим жестоким миром, какого она, в сущности, не знает.
— Или ей придется умереть при соприкосновении с ним.
— Надеюсь, что этого не случится. Вы как думаете?
— Полагаю, что женщина, сумевшая создать «Арктическую одиссею», стоит больше, чем горсть пусть самых что ни на есть первоклассных «капризов».
Возникшая было пауза разрядилась смехом Уиндзора.
— Да, правильно о вас говорят: вы тот еще субъект!
— Говорят? Это кто же говорит? — сухо поинтересовался Коул. — Привидения, на которых вы работаете?
— Я работаю в ЦРУ уже тридцать два года, — сказал Уиндзор. — За эти годы мне доводилось слышать очень жесткие суждения по целому ряду вопросов. Приходилось выполнять такие задания, о которых лучше и не вспоминать. Но несмотря ни на что, я горжусь своей работой, своим послужным списком, горжусь своей страной.