Алмазный трон
Шрифт:
— Все не так просто, — качнул седой головой князь-волхв. — Ее магический щит действенен против живых противников. И защитить он способен только помыслы, память и силу живой чародейки. Арине же пришлось иметь дело с мертвой Стеной. Именно посредством Стены ханец ломал ее защиту и забирал все, что считал нужным. Да и сама Арина хоть и не мертва еще бесповоротно, но уже и не жива в полном смысле этого слова. Я не знаю точно, как это вышло. Мне до конца не понятна ханьская магия, связавшая Арину со Стеной. Но, я полагаю,
— А почему ханец просто не убил Арину? — спросил Тимофей. — Ну… в смысле не убил совсем?
— Когда чародей умирает полностью, гибнет и все, что живет в нем. Если, конечно, умерший чародей не Кощей, имя которому Бессмертный, — задумчиво отозвался Угрим. — Судя по всему, ханьскому колдуну нужна была сила Арины. Он надеялся, что ее сила, переданная Стене, хотя бы ненадолго задержит нас… Меня главным образом. Видимо, поэтому бесермен и оставил Арину в каменной кладке между жизнью и смертью. Если бы штурм продлился немного дольше, Стена высосала бы из Арины всю силу без остатка. И колдовскую, и жизненную. Стена убила бы ее сама, без участия ханьца.
Угрим пристально смотрел на гречанку.
— И знаешь, Тимофей, быть может, нам повезло, что Стена взять все не успела и мы поднялись на нее раньше, чем рассчитывал ханец.
Тимофей вспомнил, как под ногами рассыпалась кладка. Да, возможно, им очень повезло. Будь у Длинной Стены побольше времени и не будь ханьская Стена столь широка и прочна, возможно, она разрушила бы себя быстрее, чем Угрим сотворил бы останавливающее заклинание. А смерть под развалинами не самая лучшая смерть.
Тимофей перевел взгляд на Арину:
— Что ты намереваешься теперь делать с гречанкой, княже?
— Брать, — отрезал Угрим.
Тимофей удивленно поднял глаза на князя. Брать? В каком смысле?
— Ханец взял из нее свое, Стена пыталась взять свое, и я тоже возьму кое-что, что мне необходимо, — пояснил Угрим.
Не совсем, впрочем, понятно.
— Я хочу знать, куда подевался ханьский колдун и куда он унес Кощеевы Кости.
Ага, вот теперь понятно. Но ведь гречанка во время штурма лежала в бессознательном состоянии, и к тому же была замурована в кладку…
— Думаешь, Арине это известно? — с сомнением сказал Тимофей.
— Ей — вряд ли. Но об этом может знать Стена, с которой Арина связана до сих пор. Я не владею ханьской магией, и я не умею приказывать этой Стене. Зато я могу вызнать все, что видела и что знает Стена, от Арины.
Ну да… Если магический щит полумертвой гречанки действительно раздавлен и она больше не способна закрываться от воздействия извне…
Пальцами правой руки Угрим поочередно коснулся самоцветов, лежавших у его ног. Затем положил левую ладонь на лоб гречанки. Уставился тяжелым взглядом в ее лицо.
Тимофею показалось, будто лицевые мышцы Арины дрогнули.
Князь всматривался в лицо своей бывшей супруги несколько долгих мгновений. Нет, определенно, ресницы и губы Арины чуть вздрогнули…
Угрим убрал руку со лба Арины. Вздохнул.
Тимофей смотрел на князя. Так и подмывало спросить, что тому удалось узнать, но задавать вопросы Тимофей пока не решался. Очень уж смурной был у Угрима вид.
Князь заговорил сам.
— Ханьский колдун забрал Черные Кости и ушел с небольшим конным отрядом, — произнес он глухим голосом. — Из-под этой самой башни ушел. Темной Тропой…
Ушел Темной Тропой? Тимофей не отводил от Угрима напряженного взгляда. И ты даже не почувствовал этого, княже? Если так, то странно, очень странно. Угрим был сильным чародеем, а Тропа открылась совсем рядом — за Длинной Стеной. Как такое можно было не заметить?
И снова свои вопросы Тимофей оставил при себе. Однако скрыть удивления ему не удалось.
Князь криво усмехнулся:
— Ханец открыл Стену и выпустил из нее навью силу.
Ну, было такое. Ну и что? Тимофей не понимал.
— Это все равно что разом открыть тысячи Троп. За таким заслоном трудно почуять еще одну навью тропку.
«Да, наверное, трудно», — вынужден был признать Тимофей. Выходит, в случившемся нет ничего странного. И вот для чего, выходит, желтолицый бесерменский колдун гнал в бой целые тумены темных призраков и тем лишал Длинную Стену силы.
— А где Феодорлих, княже? — спохватился Тимофей. — Где Огадай?
— Их тоже увели по Тропе, — хмуро отозвался Угрим.
— Но куда? Зачем?
Князь вздохнул, как застонал.
— Куда и зачем ханьский колдун протянул свою Тропу — этого не скажет даже Стена. Но…
«Но»? Тимофей весь обратился в слух.
— Есть одно место, куда я бы на месте ханьца очень хотел бы попасть, — негромко, словно разговаривая сам с собою, произнес Угрим.
Тимофей терпеливо слушал дальше.
— Острожец! — выцедил сквозь зубы Угрим.
Лицо его стало жестким. Глаза пылали холодным блеском.
— Разве Острожец не защищен от чужой магии? — удивился Тимофей. — И если бы даже бесерменский чародей взломал колдовскую защиту крепости, разве ты бы об этом не знал?
— Ханьский колдун может попасть в Острожец и без помощи магии.
— Как?! — опешил Тимофей. — Через такие стены! Мимо стражи! И без магии…
— Крепость охраняют воины Феодорлиха и Огадая. И… — Угрим сжал кулаки. — И теперь я понимаю, для чего проклятому бесермену понадобились император и хан!
Тимофей прикусил губу. Крысий потрох! Кажется, он начинал понимать это тоже. Но…
— Княже, ханец все равно не сможет пробиться к нижним подземельям Острожца. Даже Феодорлих и Огадай ему в этом не помощники.