Алмазный трон
Шрифт:
И вот уже — плотина прорвана!
С черной Стены на головы штурмующих низвергается сплошной призрачный водопад переплетенных друг с другом темных фигур, неся с собой ужас и непостижимую тишину мертвых Темных Троп.
У нелюдей (ибо людьми ЭТО быть никак не может!), порожденных Стеной, не было оружия. Они наступали медленно и неторопливо, их строй был неровен. Собственно, у них вообще не было строя. Они двигались как вышедшая из берегов вода в половодье.
Черная волна захлестнула первые ряды штурмующих.
И
Кричали не ТЕ, из Стены. Кричали люди, на свою беду подошедшие к проклятой Стене слишком близко.
Волна темных демонов надвигалась, погребая под собой воинов Феодорлиха и Огадая. Кто не успевал отступить, падал замертво.
А между тем темные фигуры ничего не делали. Они просто шли. Вернее, скользили над землей. Молча, бесшумно, словно несомые ветром. И убивали тем лишь, что проплывали мимо.
Бельгутай почувствовал их гиблое дыхание за много шагов от себя. Сначала — легкое прохладное веяние. Потом — резко нахлынувшую стылость. Сердце сдавила невыносимая тоска и щемящая боль.
А ОНИ шли и шли. Черные-пречерные, словно вымазанные в копоти, нагие, невысокие, с едва угадывающимися щелочками глаз на безволосых и бесстрастных лицах. Сама Смерть, казалось, заглядывала в душу через эти прорези.
Да это и была Смерть, ибо те, кто вышел из нее, ее же и несли с собой.
Бельгутай не побежал сразу, как делали многие, кто мог бежать, у кого в возникшей давке было место, куда бежать, и кому еще повиновались ноги. Пересилив себя, он вступил в бой.
Впрочем, боем это назвать было трудно.
Бельгутай пятился, стараясь избежать прикосновений к демонам Стены и внимательно следя за тем, чтобы темная волна не обогнула его ни справа, ни слева. Чтобы, не приведи Тэнгри, не захлестнула, как уже случилось с теми, кто стоял впереди.
Он рубил тварей, во всю длину выбрасывая руку с саблей, но кривой заточенный клинок проходил сквозь темные фигуры, не причиняя им вреда. Оружие ковалось, чтобы нести смерть существам из плоти и крови, а эти… И плоть, и кровь, и кость их давно истлели и стали частью Стены, из которой они исходили. А то, что осталось, слишком долго служило властителю царства мертвых Эрлик-хану, чтобы быть убитым обычным железом.
Такого противника невозможно было одолеть без колдовства. А Бельгутай колдуном не был. Единственное, что ему оставалось, — это отступать вместе со всеми.
Отмахиваясь саблей и борясь с усиливающимся холодом, постепенно сковывающим грудь и члены, он пятился спиной назад.
Но двигаться становилось все труднее.
Рядом под натиском нелюдей с душераздирающими криками падали живые люди. И переставали жить. Бельгутай шатался, сам готовый вот-вот упасть. Ноги не держали. Тело деревенело от холода.
«Где же урусский шаман?! — беззвучно взывал стынущий разум. —
Это не было похоже на вылазку ханьцев.
ЭТИ не проходили сквозь Стену, не шли с той стороны на эту. ЭТИ выходили ИЗ Длинной Стены. Вынося с собой часть навьего мрака, что веками крепил кладку.
— Княже… — побледневшими губами прошептал Тимофей. — Это же…
— Да, — отрезал князь. — Это мертвецы, вмурованные в Стену. Ханьский колдун призвал их сюда всех. И…
Угрим хмурился. Тимофей ждал.
— И он выпустил всех их против нас! — выдохнул наконец Угрим.
Тимофей смотрел на князя с изумлением. В глазах и словах могущественного, уверенного в себе ищерского волхва промелькнуло что-то, похожее на… Нет, вряд ли это был страх. Но растерянность, но непонимание, но смятение. Да, это все — было.
Угрим вскинул руки над Черными Костьми. Быстро сотворил заклинание. Выставил ладони перед собой.
Плотный ком синего пламени взбух там, где волна темных призраков давила смешавшийся строй татар и латинян. Синяя вспышка разрослась и лопнула, словно пузырь, не задев живых, но ударив по мертвым.
Пробила брешь в сплошном вале черных фигур. Рассеяла без следа часть их. Увы, слишком малую часть. И тут же сама без остатка растворилась в копошащейся темной массе.
Тимофей хорошо знал, на что способно колдовство Угрима. Но сейчас… Даже боевая волшба ищерского князя-волхва, даже его волшба, подкрепленная силой трех Костей, не могла остановить такого врага.
Угрим ударил еще раз.
Еще одна вспышка. Еще одна брешь…
Но — слишком узкая. Но — ненадолго.
Освободившееся место заполнила новая волна тварей, вышедших из Стены. И — словно ничего не произошло.
Навий мрак, воплощенный в тысячах темных фигур, не спеша, растекался от Стены. Все дальше, дальше. Тысячи призраков становились десятками тысяч, может быть, сотнями.
А может быть, их было еще больше. Трудно даже приблизительно оценить количество врагов, сливающихся друг с другом и двигающихся сплошным монолитным валом.
Неровными рядами бесшумно и неторопливо шли те, кто века назад был вмурован в кладку, чей прах был раздавлен камнями и утрамбованной глиной, чья плоть и чьи кости смешались с пылью, но чья суть, слитая со смертью и сплавленная с древней магией, обрела вторую жизнь.
Навья рать наползала, сминая и умерщвляя любого, кто не успевал убраться с ее пути. И казалось, нет спасения. Казалось, безмолвное мертвое воинство рано или поздно погребет под собой всех живых. Достигнет лагеря осаждающих, перевалит через одинокий холм Угрима и растечется, подобно заразе, по миру.