Алое на черном (сборник)
Шрифт:
– Он так ничего и не рассказал, ни про драгоценности, ни про мальчишку.
– Скажет, всему свой срок. А не скажет… – Черноволосый взмахнул рукой, нагайка со свистом рассекла воздух.
– А графиня?
– Ее не трогать! Чтобы ни один волос не упал с ее головы! Ты слышишь, Ефимка?! – Синие глаза грозно сверкнули.
– Так ясное дело! – Одноглазый попятился. – Не трогать, только зачем
– А не твое собачье дело. – Черноволосый криво усмехнулся. – Делай, что велено, а то без второго глаза останешься. – Он говорил так, что сразу становилось ясно – не шутит.
Одноглазый Ефимка все понял правильно, мелко, по-козлиному, затряс головой.
– И своим скажи, чтобы в лес не совались. Моим волкам без разниц, кому глотки рвать.
– Уже сказал. – Одноглазый снова кивнул, посмотрел на хозяина с жадным любопытством. – Чудо, я спросить хочу… – Он застыл в подобострастном ожидании.
– Спрашивай.
– Как ты с ними управляешься, с волками?
– Как? – Черноволосый, которого звали странным именем Чудо, вытащил из-за голенища сапога нож. Саня вытянул шею, чтобы разглядеть нож получше, но почти ничего не увидел. – А вот с помощью этого.
– Нож?.. – В голосе Ефимки слышалось разочарование.
– Это смотря для кого. Видишь, на рукояти волк?
– Ну?
– Вот и думай. Да ты глазом не зыркай, нож этот не всякому в руки дастся, и волки не всякому служить станут. Смотри! – Чудо замахнулся, нож по самую рукоять вошел в ствол дуба. – Попробуй-ка достать.
Ефимка был хоть и коротышкой, но кряжистым и с виду очень сильным, но вытащить нож из дерева так и не смог.
– Крепко засел, – сказал он, стирая со лба пот. – Не выходит.
– Не выходит, значит. – Чудо прокачал головой. – Ну-ка, отойди!
От дерева его отделяло метров пять, не меньше, но подходить он не спешил, вместо этого протянул вперед руку.
Что случилось потом, Саня не понял. Только что нож торчал из ствола, и вот он уже в руке у Чуда. Сам прилетел…
– Батюшки! – Ефимка прижимал руку к щеке, между его растопыренных пальцев стекали ручейки крови.
– Я же велел отойти. – Чудо сунул нож обратно в сапог. – Понимаешь теперь, кому служишь? – Не дождавшись ответа, он вскочил в седло. – Держись меня, Ефимка! Со мной не пропадешь, а задумаешь предать…
– Ни за что! – Ефимка схватил вороного за стремя,
Эти двое уже давно убрались восвояси, а Саня все не решался выбраться из своего укрытия, вспоминал и обдумывал увиденное и услышанное. Особенно страшно было вспоминать про нож. У него самого имелся похожий, острый, как бритва, с вырезанным на костяной рукояти вепрем – подарок деда на десятилетие. Но его нож был обыкновенный, а этот, волчий, какой-то зачарованный. Надо расспросить у деда, когда он придет в себя. Дед точно должен знать.
Добравшись до избушки, Саня первым делом осмотрел дедовы раны, потрогал горячий, как припечек, лоб, а потом достал из печи котелок с кипятком, бросил в воду щедрую щепоть гарь-травы, пообедал щами, пока готовился отвар, поменял повязки, смазал раны мазью, до самой бороды укрыл деда тулупом.
Трава настоялась ближе к вечеру, и Саня медленно, по каплям, принялся вливать в деда горький, пахнущий дымом отвар.
Ночью снова приходили волки, пугали Саню тоскливым воем, заглядывали в окошко. Уснул он опять только под утро, перед тем как провалиться в сон, успел с радостью заметить, что жар у деда спал.
Матвей
Утро следующего дня выдалось жарким и душным. Это лето грозило побить все температурные рекорды. Матвей потянулся, настежь распахнул окно, сощурился от ослепительного солнца и едва не оглох от рева газонокосилки. Газонокосилкой управлял кряжистый дядька в синем рабочем комбинезоне и защитных очках на пол-лица.
– Ильич? Эй, Ильич! – Матвей замахал руками, привлекая к себе внимание.
Рабочий выключил газонокосилку, сдернул с лица очки. Матвей не ошибся – перед ним был их давний знакомый, еще в лагере работавший садовником.
– Разбудил я вас? – Ильич виновато улыбнулся. – Простите, не знал, что к Степану гости приехали.
– Ильич, это же я – Матвей! – Он перемахнул через подоконник, приземлился на свежескошенный газон. – Не помнишь меня?
Тот вспомнил, улыбка из виноватой сделалась радостной.
– Вот это новость! – Ильич стащил перчатку, пожал протянутую руку, чуть поморщился. – Артроз, чтоб его! Сначала спина, а теперь вот суставы прихватывают. А ты, я смотрю, орел! Надолго к нам?
– В отпуск! – Матвей пожал плечами.
– Один или полным составом?
– Все приехали: и Гальяно, и Дэн. Степка позвал, и мы приехали.
– Вот и меня Степка, то есть Степан Владимирович позвал. – Ильич достал из кармана комбинезона сигареты, закурил. – Десять лет по земле мотался, искал лучшей доли, а под старость на родину потянуло. Вернулся, а тут такие перемены.
– В лучшую сторону?
– Если ты о поместье, то да.
– А если в глобальных масштабах?
Ильич всегда был хорошим источником информации. Грех не воспользоваться.